Константин Кромиади - «За землю, за волю!» Воспоминания соратника генерала Власова

Помощником Штрикфельдта был назначен другой бывший русский офицер — ротмистр, москвич по рождению, Эдуард Карлович барон Деллингсхаузен, человек еще полностью старой культуры. Оба они были не только друзьями ген. Власова, но и связью между ним и немецкой оппозицией. Помимо них, на все остальные административные должности были назначены бывшие офицеры русской армии и немцы — балтийцы, владевшие русским языком так же хорошо, как и немецким. Они служили для немцев правительственной инстанцией, официальным фасадом, а за их спиной стояло подлинное начинание.

Вся строевая и учебная часть школы подчинялась генерал-майору Федору Ивановичу Трухину как представителю генерала Власова. Курсанты и преподавательский состав в школе были бывшие военнопленные. Лекции читались на русском языке на разные актуальные темы: политические, социально-экономические, исторические, идеологические, на тему об освободительной борьбе, структуре германской власти и критики большевистской диктатуры.

В защиту всех немцев, обслуживавших Дабендорф, начиная с самого Штрикфельдта и кончая последним писарем в его канцелярии, должен заметить, что никто из них не кривил душой по отношению к своей родине. При создавшихся во время войны исключительных условиях они понимали, что в освободительном движении генерала Власова отражаются одинаково интересы русского и немецкого народов, и потому служили ему искренне.

Таким образом, по официальной линии школа подчинялась полковнику Мартину из ОКВ и его ставленнику из Отдела восточной пропаганды капитану Штрикфельдту, а фактически во главе школы стоял генерал Трухин, непосредственно подчинявшийся Власову. Школа была забронирована, таким образом, за ОКВ, и туда не мог попасть никто из нежелательных посетителей без разрешения полковника Мартина.

У входа в школу на двух мачтах развевались германский национальный флаг и русский морской Андреевский флаг, потом замененный бело-сине-красным. На немецкой форме курсантов на правом рукаве появился значок РОА, а на пилотке — бело-сине-красная кокарда. Преподавание и строевая служба велись на русском языке. На довольствие школы шел нормальный германский военный рацион. Дабендорф превратился в русский оазис. Курсанты с гордостью выезжали по праздникам в город в своей форме, и берлинцы, привыкшие ко многим иностранным военным формам, спрашивали друг друга, что это за новые войска «ПОА» [35] Игра букв. РОА по-русски читается как ПОА по-немецки. .

Однако, говоря о пропагандной школе в Дабендорфе, нельзя ограничиться более или менее сносными внешними условиями, которыми друзья власовского движения окружили курсантов. В этом деле главную роль играли условия внутреннего, духовного, морального порядка как в частной жизни курсантов, так и в изучавшемся ими курсе. Вопрос этот сам по себе был очень сложен. Первым долгом пропагандист должен был быть уверенным в том, что содержание его пропаганды должно отвечать не только его личным духовным запросам, но главным образом чаяниям нашего народа по ту сторону.

Помимо того, курсанты-добровольцы были подобраны по принципу их интеллектуальной подготовки и жизненного опыта, и, конечно, в таком сугубо щепетильном вопросе у каждого из них были и своя национальная амбиция и свой взгляд на затронутые программой вопросы. В условиях же национал-социалистической действительности, когда всякое проявление русского патриотизма являлось крамолой, удовлетворить запросы курсантов и как-то привести их к общему пониманию, и сделать это не силой приказа, а силой свободного слова и аргумента было очень трудно. И тем не менее это положение в школе было достигнуто. Курсантам была дана полная свобода обсуждения любого вопроса затронутой темы. Правда, при этом часто происходили столкновения мнений, возникали острые споры, но в заключение все-таки приходили к общему решению, отвечавшему требованиям права и справедливости, как и их патриотическим запросам. Само собою разумеется, что при таком положении дел увлекавшиеся спорщики не раз переходили границы дозволенного в нацистских условиях и тем самым ставили Штрикфельдта и его подчиненных под удар СД (Зихерхейст Динст — служба безопасности), но они каждый раз как-то отчитывались за «крамолу» своих опекаемых, и не было случая, чтобы кого-нибудь выдали властям. Был в Дабсндорфе один тяжелый случай, дело полковника Бушманова, но оно стояло особняком и в нашу тему не входит.