Константин Кромиади: «За землю, за волю!» Воспоминания соратника генерала Власова

Особую благодарность высказываю Ирине Евгеньевне Сабуровой, всегда охотно помогающей власовцам в их работе и принявшей активное участие в подготовке моего материала к печати.

Спасибо друзьям из Союза Борьбы за Освобождение Народов России [2] Так у автора. , благодаря которым эта книга увидела свет.

К. Кромиади

Последняя мировая война, возникшая между Германией и Советским Союзом, как известно, с первого же дня приняла катастрофический характер для Советского Союза.

Внезапное нападение немцев на Советский Союз — на своего союзника, без объявления войны — застало красноармейцев врасплох и полностью парализовало их обороноспособность [3] Германия и СССР в августе 1939 г. заключили Договор о ненападении, который позже стал известен как пакт Молотова — Риббентропа. Трактовать настоящий договор как союзнический неверно. . Как рассказывали потом участники этой операции со стороны немцев, они сами до начала наступления (22 июня в 5 час. 30 мин. утра) ничего не знали о предстоящем им наступлении; официально их войска перебрасывались на восток на отдых. Когда же получили приказ перейти границу, в казармах застали красноармейцев врасплох; они толпились в коридорах и проходах между нарами в одном белье и на требование поднять руки вверх в недоумении твердили: «Мы же союзники, мы ведь друзья!» Дальнейшая картина этого акта дополняется в еженедельных обзорах кинопостановок того времени, где вместе с успехом своих войск на фронте показывали и бесконечные колонны советских военнопленных, босых, в одном белье, с поднятыми вверх руками, идущих в немецкий тыл. Картины эти были поистине удручающие. Мимо такого удручающего зрелища нельзя пройти молча.

Спрашивается: как все это могло случиться, о чем думало советское командование? Как могла пройти незаметно для органов советской разведки перегруппировка германских войск? Тем более что для нанесения своего первого удара немцы перебросили на советскую границу такой большой контингент живой и технической силы, с которой им удалось одним мощным ударом разбить не только советские пограничные части, но и войска, расположенные в значительной глубине прифронтовой полосы. Мало того, ее хватило и для развития дальнейших операций по всему восточному фронту, чтобы не дать врагу оправиться от нанесенного ему удара, чтобы использовать силу своего удара до конца.

Ошеломленные и перепуганные красноармейцы окончательно растерялись — одни сдавались в плен, другие, кто как мог, бежали на восток. Само собою разумеется, что в красных частях были нарушены дисциплина, субординация и главное — система управления войсками. И это положение все больше и больше усугублялось, ибо отступавшие не успевали оторваться от наступавшего врага и привести свои войска в порядок для принятия боя. Пехоте трудно было уйти от вражеской авиации, танков и моторизованной артиллерии… Окрыленные же своими головокружительными успехами немцы развили бешеные темпы наступления. Их авиация беспрерывно бомбила советские тылы — она громила авиапункты, артиллерийские парки, пути сообщения, живую силу. А танковые дивизии и корпуса глубокими обходами врезались в советскую территорию и отрезали тыл от фронта, образовывали котлы и принуждали разрозненные отступавшие советские части капитулировать. Трофеи немецких армий тогда насчитывались сотнями тысяч пленных и полным уничтожением технической силы врага. Правда, на этом страшном пути отступления среди красных командиров находились люди волевые и решительные, коим удавалось на ходу сколотить кулак и дать бой наседающему врагу, но на фоне массового отступления такие попытки носили местный характер и кончались самопожертвованием.

В связи с таким небывалым поражением в течение первых месяцев войны Россия очутилась в положении беззащитном, и немецкая армия, не встречая серьезного сопротивления, занимала русские города один за другим. Короче говоря, через три месяца такого интенсивного наступления, немцы вышли на линию фронта — Архангельск, Ленинград, Москва, Харьков; в германских лагерях военнопленных томились около четырех миллионов советских солдат и офицеров, уничтожено и захвачено было все техническое вооружение разбитых армий и на оккупированной территории остались от 50–60 миллионов населения на милость победителя.

Ирония судьбы — в течение двух десятков лет командование Красной Армии кичилось тем, что оно воевать будет на территории врага; в связи с этим свою стратегию и тактику разрабатывало применительно к ведению боевых операций на неприятельской территории, а враг застал и командование и политруков мирно спящими в постелях. Нельзя понять, как все это могло случиться. Ведь каждая армия в зависимости от обстановки, обязана принять соответствующие профилактические меры, гарантирующие не только ее безопасность, но и выполнение ее боевой задачи. А тут целых два года, как Западная Европа продолжает гореть в огне войны, над всеми ее странами реют нацистские флаги, а на советской стороне до этой роковой ночи войска, расположенные у границы и в приграничной полосе, не были приведены в боевой порядок, ибо, по показаниям тогдашних пленных офицеров, их артиллерийские части были расчленены и расквартированы далеко друг от друга, в авиационных и танковых частях не хватало горючего.