Елена Романенко - Повседневная жизнь русского средневекового монастыря

Практически у всех поморских монастырей были свои морские промыслы. В 1653 году царь Алексей Михайлович пожаловал Красногорской обители промыслы в Северном океане, на Новой Земле и по берегам Белого моря. Здесь добывали морского зверя, белых медведей, белых и черных песцов. Летом монастырские наемные люди отправлялись на двух «кочах», весной — на двух карбасах. Свою добычу они привозили сначала в Архангельск, Холмогоры и Мезень, где таможенные головы и целовальники осматривали ее и отделяли десятую часть в казну, о чем монастырю выдавались расписки с таможенными печатями. В этих же городах монастырь старался сбыть морского зверя, чтобы на вырученные деньги закупить хлеб, соль, одежду, а также воск, ладан и мед.

Соловецкий монастырь также всегда высылал своих трудников на морской промысел. Он начинался весной, когда ломало лед на море, и потому назывался «веснованием». Добывали белугу, нерпу, тюленей. Кожи выделывали на собственном кожевенном заводе, а сало использовалось для освещения монастыря долгой зимой. На морских зверей охотились на карбасах, небольших узких и легких лодках, которые моряки больших торговых судов обычно всегда брали с собой, так как в случае непогоды на карбасе можно было высадиться там, куда не могло подойти ни одно судно. На таком карбасе, например, высаживался на берег Пертоминского монастыря царь Петр I, когда буря застигла его по пути на Соловки. Для ночевки охотники вытаскивали свои карбасы на большую льдину, карбас закрывали буйном, и так на дне лодки проводили ночь.

Но морской промысел был связан с большим риском. Особенности и опасности промысла хорошо описаны в северных житиях. Однажды жители поморской волости Варзуги вышли на промысел. Долго плавали они по морю, но зверя нигде не было видно, потому что одни льды унесло далеко в море, а другие растаяли. День уже клонился к вечеру, охотники приняли решение вернуться назад, но едва нашли льдину, на которой можно было заночевать. Вытащив карбасы на льдину длиной с версту или немного больше и подкрепившись хлебом, они уснули. Во сне одному из них явился благообразный старец и сказал, чтобы они просыпались и немедленно брались за работу. Человек тот разбудил дружину, и когда все откинули свои буйны, то увидели на льдине множество морских зверей. Вскочив в одних рубашках и чулках, они стали стрелять и с большой добычей вернулись домой ( РНБ. Соф. № 452. Л. 330 об. — 331 ). В другой раз мощные льды едва не поломали льдину, на которой спали охотники, в море уже унесло их рыболовецкие снасти, но преподобный Иринарх Соловецкий, явившись во сне одному из охотников, вовремя разбудил их.

В 1700 году строитель Красногорского монастыря иеромонах Авраамий (Митусов) отправил к Новой Земле четырнадцать человек в двух кочах с хлебными припасами. Но, затертые льдами, они были вынуждены зимовать там и возвратились только летом следующего года. При возвращении одну кочь разбило у острова Вайгач, вся добыча (14 белых медведей, 156 белых песцов, 5 черных) и промысловые снаряды утонули ( Описание Красногорского монастыря. С. 20 ).

Самым доходным из монастырских промыслов, и к тому же не таким рискованным, как рыбная ловля, было солеварение. Основные расходы на содержание солеварен были связаны с использованием большого количества дров. На морском берегу рыли колодцы глубиной до 5–6 сажен, в них собиралась вода, содержание рассола в этой воде составляло обычно около 11 %. Около колодцев стояли варницы (простые сараи), в которых на железных крюках над печью были подвешены четырехугольные железные сковородки — црены. Рассол кипятился в црене несколько суток, потом остывал и загустевал. Каждый отдельный процесс (полуваря) занимал в среднем семь-восемь дней, в результате полувари получалось около 190 пудов соли ( Прокофьева. С. 47 ).

Интересное свидетельство об устройстве црена есть в Житии преподобных Зосимы и Савватия Соловецких. Оказывается, црен был устроен так, что на нем можно было переплывать по морю небольшие расстояния, и эта посудина была устойчива даже в бурю. В 1539 году некий Андрей — наемный работник одного поморского солевара — переправлял црен от солеварницы к дому своего хозяина, находившемуся за десять поприщ от солеварни. Встав на црен, он понемногу продвигался вперед, а на «утлины» (?) положил дерн. Когда он достиг места, где было множество камней, и стал обходить их, внезапно подул сильный ветер в сторону моря, и в мгновение ока он оказался так далеко, что уже не видел высоких береговых гор. Сильно испугавшись, Андрей сначала зарыдал, а потом, по обычаю всех жителей Поморья, попадавших в беду, принялся молиться святым Зосиме и Савватию. Но избавление пришло не сразу, два дня и две ночи его носило по волнам, он не ел и не пил и уже едва дышал. К тому же пошел сильный дождь, дерн на утлинах размыло, вместо дерна он подложил свои рукавицы и встал на них, но под конец совсем изнемог и уже не мог ни стоять, ни сидеть. Тогда Андрей взмолился преподобным со словами: «Либо спасите, либо погубите, только сделайте это поскорее» и упал в беспамятстве на црен. Находясь в забытьи, он услышал повеление оглядеться вокруг. Очнувшись, Андрей увидел берег. Его црен зацепился за плоский камень, Андрей вылез из него и побрел к берегу, вода доходила ему до шеи. Когда вода спала, он без труда вытащил црен на берег. После этого происшествия Андрей пришел в Соловецкий монастырь, где дал обет работать на обитель до конца своей жизни ( РНБ. Соф. № 452. Л. 116–118 ).