Александр Андреев - Как взять власть в России? Империя, ее народ и его охрана

Вера Фигнер вспоминала: «Это несчастье было последним ударом, довершившим гибель Исполнительного Комитета. Положение было катастрофическое: в Петербурге и Москве – полное уничтожение не только личного состава Комитета, но всего наиболее активного персонала, прекращение всех изданий и закрытие типографий. На юге, в Одессе, после выдач Меркулова из рабочих не осталось никого. Во чтобы то ни стало, надо было собрать всех еще оставшихся на свободе и объединить наиболее опытных членов партии. Я предложила членам Военной организации Рогачеву, Ашенбреннеру, Похитонову и Крайскому подать в отставку, чтобы вместе со мной и уцелевшими членами «Народной воли» взять на себя общепартийные обязанности исчезнувшего Комитета. В числе приглашенных был и член Военной организации Сергей Дегаев».

Именно в этот момент «Священная дружна» начала переговоры с Львом Тихомировым в Париже. Вера Фигнер объезжала оставшиеся без центра народовольческие кружки и группы в Харькове, Киеве, Воронеже, Орле, пытаясь воссоздать «организацию, подобно той, что была разрушена». Офицеры – члены нового Исполнительного Комитета выходили в отставку. Новый руководитель Военной организации объезжал офицерские кружки в Пскове, Минске, Риге, Поволжье, Москве. Сергей Дегаев действовал в Петербурге, Кронштадте, Киеве, Николаеве, Одессе. Многие уцелевшие народовольцы понимали, что военный офицерский переворот без помощи всех других слоев общества, рабочих и студентов, среди которых вовсю шли аресты, откладывается на годы. Несмотря ни на что, офицеры – народовольцы продолжали борьбу. Член Военной организации Еспер Серебряков позднее вспоминал: «Среди офицерства, по крайней мере, во флоте, дух товарищества всегда пересиливал сознание долга перед правительством в целом, не говоря уже о начальстве, оно не считалось. К концу 1878 года упал патриотизм. Война с Турцией раскрыла глаза на печальную картину русских порядков. Особенно сильно это сказалось на офицерах, свидетелей того, как несчастные солдаты, выносившие на своих плечах всю тяжесть войны, питались гнилым хлебом с известкой, ходили без подошв, оставались без медицинской помощи, не потому, что в России не было средств накормить своих солдат, а потому что казнокрадство во время войны достигало размеров открытого дневного грабежа и никакие протесты, никакие усилия и хлопоты порядочных офицеров не могли помочь горю. Интенданты даже не осознавали, что грабить казну – преступление. Интендантов можно было бить и сорвать таким образом свою злобу. Но кто повыше, тех нельзя было бить, а недовольство ими было не меньшее, а большее. И не только потому, что не интенданты, а они были главными виновниками казнокрадства, а также и потому, что они выказывали не только невежество в военном деле, но полное равнодушие к интересам родины, к страданиям солдат и офицеров и заботились только о чинах, орденах и занимались взаимными интригами. Само собой офицерство, оскорбленное в своем патриотизме, в своей любви к народу и к солдату и обиженное лично, обратило свое внимание на поиск причин подобного положения вещей. Взоры офицерства обратились в сторону оппозиции и революционеров».

Фигнер восстанавливала «Народную волю», а Судейкин начал искать среди революционеров видного агента, чтобы организовать личную группу террористов, неизвестных полиции. После террактов, планируемых подполковником против министра внутренних дел Толстого и брата царя Владимира, которые расчистили бы путь к власти Судейкину и Александр III мог дать ему диктаторские полномочия. Руководитель террористической группы и агент подполковника получал неслыханную популярность в «Народной воли» и мог возглавить Исполнительный Комитет. После этого Судейкин мог делать в империи все, что хотел. В конце 1883 года, когда все кончилось, Лев Тихомиров писал о методах работы руководителя политического сыска империи: «Он обращался с предложением поступить в шпионы ко всем, а будет оно принято или с презрением отвергнуто – все равно. Первое время Судейкин не требовал выдач, а только помощи в предупреждении террористических актов. Он приучал оппозиционеров брать деньги от полиции. Таким путем деморализация действительно проникала в общество и молодежь. Весной 1883 года в петербургском университете более пятидесяти человек состояли на жалованье полиции. Судейкину от массы подкупленных нужны были не столько сведенья, как сама роль живого примера, развращающего общество. Не было таких способов, которые бы Судейкин не пробовал для того, чтобы каждого, кого возможно, втянуть если не в чисто шпионскую роль, то хоть в какое-нибудь частное соглашение с правительством. Создавая деморализацию и повальное взаимное недоверие, можно было совершенно расслабить врагов. Еще лучше – устроить от полиции такие центры, около которых революционеры могут сплачиваться, не подозревая, что они сидят в полицейском мешке. Создание таких организаций постоянно озабочивало Судейкина, создававшего такие центры даже за границей».