Александр Андреев - Время Шамбалы

Ф. М. Бейли провел в Лхасе всего две недели, когда один из его местных информаторов, калмык-эмигрант Замбо Халдинов (Хаглышев, по русским документам), сообщил ему о прибытии в священный город секретной русской миссии. Это произошло 1 августа 1924 г. [412]Тибетцы, насколько известно, встретили советскую делегацию довольно приветливо и даже «с некоторыми почестями», как утверждал Д. Макдональд в книге воспоминаний «20 лет в Тибете», — при ее встрече был выставлен почетный караул [413]. Поселили гостей в особняке какого-то крупного чиновника, где им отвели помещения в 3-м этаже. «Вечером на главной площади Лхасы хозяева организовали по случаю нашего приезда молебствие в центральном храме-дацане. Служба продолжалась около 3-х часов», — рассказывал Ф. В. Баханов. На следующий день состоялась аудиенция в летнем дворце Далай-ламы. Началась она, по обычаю, с поднесения подарков правителю Тибета, которые включали в себя, как сообщал Ф. В. Баханов, фарфоровые вазы, золотые кубки, серебряные блюда и многое другое — похоже, что Далай-ламе привезли на этот раз из Москвы целый столовый сервиз. Вместе с подарками С. С. Борисов, фигурировавший под конспиративным именем Церендоржи, вручил ему также два официальных письма — от ЦИК (за подписью М. И. Калинина) и от правительства СССР. Подарки и письма были приняты «благосклонно». Затем последовала традиционная чайная церемония, к которой гости отнеслись настороженно, так как «боялись, что отравят чаем». О содержании беседы с Далай-ламой Ф. В. Баханов (он же Дамба) ничего не рассказывает. По всей видимости, основные переговоры С. С. Борисова с владыкой Тибета происходили конфиденциально, «с глазу на глаз», лишь в присутствии переводчика, поскольку тибетским С. С. Борисов не владел, во время одной из последующих аудиенций.

Кроме визита к Далай-ламе Ф. В. Баханов также упоминал посещение членами экспедиции монетного двора и арсенала под Лхасой, в сопровождении Царонга (Царонга-Галдана, как он его называет), занимавшего два поста одновременно — военного министра и министра финансов. Царонг продемонстрировал «красным русским» процесс изготовления тибетской пятизарядной винтовки по образцу русской трехлинейки. Свой рассказ о пребывании в Тибете Ф. В. Баханов завершил следующим рассказом: «После встречи с Далай-Ламой Борисов остался в Лхасе, а я, с разрешения главы тибетского правительства, занимался изучением страны, ее природы и хозяйства. Много ездил, фотографировал. Снимал киноаппаратом два с половиной месяца». По сообщению бурятского исследователя Г. Н. Заятуева, Ф. В. Баханов сделал более 700 позитивов и негативов, которые ныне находятся в архиве МИД России [414].

Другим источником сведений об экспедиции С. С. Борисова служит официальный отчет Ф. М. Бейли, представленный в форме «очень конфиденциального» письма на имя заместителя главы иностранного департамента правительства Индии С. Латимера, а также его «Лхасский дневник» [415]. В своем отчете Ф. М. Бейли, со ссылкой на З. Халдинова, сообщал, например, что русская миссия состоит из 12 человек — шестерых бурят и шестерых калмыков. Особенно подозрительными из них З. Халдинову показались двое — Баярту, т. е. Вампилон, потому что у него была борода, и Церинг Доржи, т. е. С. С. Борисов, потому что он плохо говорил по-монгольски. Тибетское правительство, тем не менее, пришло к заключению, что посланцы Советской России вполне «безвредны», и сам Далай-лама согласился предоставить им аудиенцию [416]. Ф. М. Бейли все же счел своим долгом указать Далай-ламе и его министрам («калонам») на опасность «большевистской интриги» в Тибете, что, в конечном счете, как кажется, имело негативные последствия для миссии С. С. Борисова. Так, 21 августа Далай-лама отправил Ф. М. Бейли, который к тому времени уже покинул Лхасу, оригиналы двух писем, привезенных «красными русскими», одно — от бурят-монгольского правительства за подписью М. Н. Ербанова, а другое — от представительства Калмобласти при Наркомнаце в Москве, вместе с их переводами на тибетский язык (что, конечно же, было далеко не дружественным шагом с его стороны по отношению к советским гостям). Они, по всей видимости, и являлись теми «мандатами на представительство» от БМ АССР и КАО, о которых писал И. В. Сталину Г. В. Чичерин. В обоих письмах С. С. Борисов и Б. Вампилон (Церинг Доржи и Баярту) назывались «паломниками», которым поручалось ознакомить Далай-ламу с состоянием дел его единоверцев в России. Их авторы откровенно восхваляли новую власть, при которой буряты и калмыки «ведут мирную и счастливую жизнь» в своих землях, получив право на самоуправление и свободное исповедание буддийской религии, чего они были лишены при «плохом» царском правительстве [417].