Поль-Анри Гольбах: Карманное богословие

СТРАСТИ — движения, необходимые для сохранения человеческого рода и присущие его природе с тех пор, как первородный грех развратил ее. Не произойди эта достопамятная глупость, мы ничем не отличались бы от полена и камня и, следовательно, пребывали бы в полном блаженстве. Христианин должен иметь только те страсти, которые ему внушены его духовенством.

СТРАСТИ ГОСПОДНИ — жалостная повесть о боге, который по своей доброте дал себя бичевать и распять, чтобы искупить род человеческий. Всякий раз, как в великий четверг старые бабы и набожные ханжи слушают эту повесть, их расстраивает мысль о своем искуплении.

СТРАХ — начало всякой премудрости. Никогда разум не работает лучше, чем когда он объят страхом. Трусы — самые полезные для церкви люди; если бы человечество сделалось вдруг мужественным, духовенство пришло бы в полное отчаяние.

СТРАШНЫЙ СУД. Когда небесному отцу окончательно наскучат все глупости, которые при его попустительстве или с его разрешения совершают его создания, им же наделенные неразумием, он соберет всех людей вместе в долине Иосафатовой и потребует у них отчета во всех содеянных ими глупостях, словно не имеет понятия о последних. После этого — так ходит слух — он навеки закроет свою лавочку, и мир навсегда лишится богословов и богословия в наказание за то, что не сумел извлечь из них большей пользы. Страшному суду будет предшествовать суд, на котором каждый человек в отдельности должен будет отчитаться перед всеведущим богом в тех поступках, которые могли остаться неизвестными божеству.

СТРОГАЯ ЖИЗНЬ. Она достигается с помощью множества искусных приемов, которые христиане изобрели, чтобы мучить себя и тем самым доставлять удовольствие всеблагому богу. Его всегда радует набожный дух, проникающий эти изобретения его дорогих чад. Значение этих безрассудных приемов заключается еще в том, что они заставляют широко открывать глаза тех, кому приходится присутствовать при их применении; они кажутся весьма мудрыми тем, кто обладает простодушной верой.

Строгая жизнь. Она достигается с помощью множества искусных приемов, которые христиане изобрели, чтобы мучить себя и тем самым доставлять удовольствие всеблагому богу.

СУЕВЕРИЕ — это всякая религия и каждый религиозный обряд, к которым мы не привыкли с детства. Культ, который обращен не к истинному богу, ложен и суеверен. Истинный бог — это бог нашего духовенства, истинный культ — это культ, принятый нашими священниками, к которому они нас приучили с раннего детства. Все остальные культы — не что иное, как смешное и нелепое суеверие.

СУЕТА. Все на этом свете суета, кроме богословия. Лишь на том свете мы обретем нечто прочное; там убедимся мы в прочности возведенного духовенством здания. Впрочем, его земная кухня представляется мне тоже довольно солидным учрежденном.

СХИЗМАТИКИ. В глазах католиков это христиане, отказывающиеся признать папу главой церкви. Эти дурни не понимают, что святой Петр, который был папой, а впоследствии сделался привратником рая, захлопнет перед ними дверь блаженной обители. Не следует ссориться с швейцаром дома, в котором хочешь быть принят.

СХОЛАСТИКА — важная составная часть богословия; это искусство аргументировать словами, придуманными для затемнения понятий и для того, чтобы мешать нам слишком ясно видеть путь спасения.

СЫН БОЖИЙ — не что иное, как сын человеческий; сын человеческий — не что иное, как бог, его отец; а бог-отец — не что иное, как его сын и святой дух. Все это может показаться галиматьей лишь тем, кто лишен веры; для Сорбонны тут все ясно как день.

СЫНОВНЯЯ ЛЮБОВЬ. Такую именно любовь, смешанную с чувством страха, должен испытывать каждый христианин по отношению к довольно капризному богу — своему папаше и по отношению к святой церкви — своей мамаше, принадлежащей к породе нестерпимейших кумушек.

ТАИНСТВА — священные акты и обряды, с помощью которых служители бога спускают с неба тяжелый груз духовной благодати на души верующих и переводят деньги из мирских карманов в свои собственные. Некоторые из христиан насчитывают семь таинств, другие считают это число преувеличенным. Последние, разумеется, неправы: где дело идет о божественной благодати, трудно преувеличить.