Рената Малинова - Прыжок в прожлое. Эксперимент раскрывает тайны древних эпох

А теперь запомним дату 10 августа 1956 года. В этот день бискупинские экспериментаторы впервые в мировой практике провели сожжение модели древнего дома. Дом был построен точно по плану его древнего прообраза, в его интерьере помещены были точные копии древних предметов и пища. Пожар был снят на кинопленку вплоть до угасания, а пепелище оставлено нетронутым для будущих археологов. Экспериментаторы предполагают таким путем получить ответы на вопросы о том, какие следы оставляют определенные предметы после сожжения (эти вопросы мы рассмотрим в гл.3).

Развитие экспериментальной археологии получает новые импульсы в 50-е годы в СССР, где под руководством выдающегося ленинградского археолога С.А. Семенова предпринимаются экспедиции с экспериментальной программой. Студенты вместе с преподавателями часть года проводят в отдаленных районах в условиях, близких к первобытным.

Ханс Оле-Хансен строит в 1964 году в Лейре (Дания) экспериментальное село, которое живет жизнью эпохи железа. Оно окружено небольшими, примитивно обработанными участками, оградами со скотом, выведенным путем обратного скрещивания в доведенным до вида, примерно соответствовавшего животным той эпохи. В поселение приезжают студенты, школьники со своими родителями и, руководствуясь указаниями археологов, живут жизнью предков, отдаленных от них многими тысячелетиями. Подобные эксперименты вскоре стали проводить и в других странах. В 1976 году был созван I Международный конгресс по проблемам экспериментальной археологии, спустя два года — второй, в 1980 году — третий, состоявшийся в Лондоне.

Эксперименты становятся постоянными спутниками археологов на их сложном и трудном пути познания жизни, работы, искусства и мышления людей, которые оставили после себя только немее, чаще всего разбитые или полуистлевшие предметы, незначительные следы своей деятельности и немногочисленные отрывки письменных документов.

Археологи и специалисты смежных наук используют эксперименты при поисках археологических памятников в полевых условиях (поиск), при раскопках и извлечении на поверхность, защите находок от разрушения и вредного воздействия среды (консервация), при анализе состава находок, описании их форм, способа производства, применения и датировки. И наконец, эксперименты помогают составить из этих осколков познания общую картину человеческой истории.

Таким образом, эксперимент стал мощным союзником археологов в их общении с безмолвными вещами. Союзником мощным, но не всемогущим! Экспериментальная археология отнюдь не застрахована от ошибок. Вспомним хотя бы случай Ванкеля с копией перстня, когда кажущийся успешным эксперимент привел к ошибочному выводу. «Ну да, — ответите вы, — в XIX веке все аналитические методы были еще в пеленках, сейчас подобная ошибка исключена». Хорошо, приведем другой пример.

Здесь мы снова обратимся к каменным рубилам и топорам. Как мы уже писали, в XVII–XVIII веках некоторые ученые считали их посланцами самого неба (возникавшими при ударе молнии в землю). Заморские плавания XV–XVI веков и эксперименты постепенно отодвигали все дальше в небытие подобные гипотезы. Однако до конца XIX века ученые спорили о том, мог ли быть просверлен камень до открытия металла. Высказывалось даже предположение, что речь идет о металлических орудиях, которые от длительного пребывания в земле окаменели. Когда и этот вопрос был окончательно решен, некоторые утверждали, что производство каменных шлифованных орудий было слишком трудоемким и длительным для первобытного человека. Так, авторы одного учебника истории, изданного в 1952 году, полностью согласны с утверждением французского миссионера и этнографа XVIII века Жозефа Лифито, писавшего, что «создание каменного топора начинал дед, а кончал внук». Тем самым они хотели подчеркнуть, что производство каменного орудия труда длилось годами.

А сейчас мы расскажем историю о том, где и как применялись эти орудия. Длительное время по этому вопросу спорят сторонники двух гипотез: рубили ими лес и обрабатывали дерево или возделывали поле.

В 1955 году немецкий археолог Бурхард Брентьес устанавливает на реплике древнего рала в качестве наральника каменное рубило. Запрягает быка и пропахивает несколько борозд, после чего обретает полную уверенность в том, что его гипотеза правильна. Приблизительно в то же время в Дании рубят участок леса кремневыми топорами, чтобы на его месте создать «неолитическое поле». Возле Каунаса под ударами каменных топоров участников экспедиции советского ученого С.А. Семенова падают могучие сосны, причем только в 3–4 раза медленнее, чем под ударами современных железных топоров.