Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

В своих приказах новый начальник ИНО отмечал недостатки разведывательной деятельности, и в частности такую, как слабость аналитической работы: «В сводках до сих пор преобладает фотографирование фактов, не дается анализа тем или иным явлениям, таковые не изучаются, происходящее в странах освещается с громадным опозданием, рабоче-оперативные сводки не представляют собой единого целого документа с логическим изложением всех материалов и фактов с освещением агентурно-оперативных материалов». В руководящих документах ИНО подчеркивалось, что «работники разведки должны себе совершенно твердо уяснить, что информация, не предупреждающая события, вовремя не вскрывающая тех или иных процессов или тенденций, а, наоборот, плетущаяся с огромным опозданием в хвосте их, нам наполовину не нужна, не представляет какой-либо ценности» {81} .

С приходом Артузова к руководству ИНО активизировалась работа против военной эмиграции и, в частности, по Русскому Обще-Воинскому Союзу, с которым он активнейшим образом боролся еще в 20-е годы в качестве руководителя Контрразведывательного отдела ВЧК — ГПУ — ОГПУ. В оперативных документах ИНО за подписью Артузова указывалось, что «в связи с усложнившейся международной обстановкой в РОВСе усиливаются надежды на близость интервенции, скорейший конец Советской власти, отсюда мы и констатируем оживление его контрреволюционной деятельности» {82} . Против РОВСа осуществлялся целый ряд операций. Упомянем, например, вербовку и активную работу в высших кругах военной эмиграции генерала Н.В. Скоблина; переориентацию на работу по РОВСу видного деятеля эмиграции С.Н. Третьякова, привлеченного к сотрудничеству с ОГПУ еще в 1929 году; привлечение в кадры советской разведки Н.Ф. Абрамова, с последующим направлением его за границу и внедрением в ближайшее окружение отца — одного из руководителей РОВСа генерала Ф.Ф. Абрамова и др. Подробнее обо всем этом пойдет речь пойдет в дальнейшем.

Столкнувшись с острым дефицитом профессионально подготовленных для работы в ИНО кадров (знание иностранных языков, обычаев и традиций зарубежных стран, опыт работы за пределами СССР), Артузов приступил, с помощью партийных органов, к подбору и переводу во внешнюю разведку работников из других служб. Среди них были как сотрудники военной разведки, так и служащие других подразделений органов госбезопасности, в том числе большая группа лиц, работавших с ним ранее в контрразведке (С.В. Пузицкий, Т.С. Малли, В.С. Кияковский, О.О. Штейнбрюк, Н.И. Шнеерсон, Ф.А. Гурский. А.П. Федоров и др.). Последние были значимы не только с точки зрения того, что они ранее работали вместе с Артузовым и под его руководством в КРО, в силу чего он их хорошо знал и доверял. Дело в том, что они, хорошо зная контрразведывательную работу, могли использовать этот опыт в своей разведывательной деятельности, сталкиваясь с сотрудниками иностранных контрразведок. Переход бывших контрразведчиков на работу в разведку ОГПУ был обусловлен и тем обстоятельством, что многие из них не хотели работать с Леплевским, который пришел с Украины с печальной славой. Даже сама его фамилия стала обыгрываться как способность лепить липовые дела {83} . Поэтому эти чекисты охотно откликнулись на призыв Артузова перейти на службу в разведку.

Сочетание разведывательной работы с легальных и нелегальных позиций стало к тому времени правилом во внешней разведке. Но, исходя из остроты международной обстановки и сохранявшейся опасности начала новой войны, Артузов усилил работу разведки с нелегальных позиций. С этой целью под его руководством развернулась большая работа по реорганизации советских разведывательных сетей за границей. В ноябре 1932 года Артузов издал специальное распоряжение об усилении нелегальной работы и о подготовке легальных резидентур к переходу на нелегальные условия работы. Это касалось в первую очередь одного из главных центров советской разведывательной работы в Европе — берлинской резидентуры {84} .

Ввиду острой нехватки квалифицированных кадров Артузов поставил перед руководством ОГПУ вопрос об открытии специальных курсов для подготовки и переподготовки разведчиков. Эти курсы, рассчитанные на 25 человек, комплектовались специально подобранными оперативными работниками ОГПУ. Предпочтение отдавалось лицам, имевшим опыт оперативной работы и владевшим иностранными языками. Организация и деятельность этих курсов способствовали повышению эффективности разведывательной работы за рубежом, и в том числе против военной эмиграции.