Валентин Рунов - Штурмы Великой Отечественной. Городской бой, он трудный самый

Всякий, кто попытается оставить город и пройти через наши позиции, должен быть обстрелян и отогнан обратно. Небольшие незакрытые проходы, предоставляющие возможность для массового ухода населения во внутреннюю Россию, можно лишь приветствовать. И для других городов должно действовать правило, что до захвата их следует громить артиллерийским обстрелом и воздушными налетами, а население обращать в бегство.

Совершенно безответственно было бы рисковать жизнью немецких солдат для спасения русских городов от пожаров или кормить их население за счет Германии. Чем больше населения советских городов устремится во внутреннюю Россию, тем сильнее увеличится хаос в России и тем легче будет управлять оккупированными восточными районами и использовать их…»

От своих принципов А. Гитлер отступил, когда его войска подошли к крупному волжскому городу и промышленному центру Сталинграду. Этот город фюрер приказал взять штурмом. И. В. Сталин, в свою очередь, приказал всеми силами защищать город, носящий его имя. Был издан известный приказ Народного Комиссара Обороны Союза ССР № 227, более известный как приказ «Ни шагу назад», грозивший за отступление расстрелом. Началась грандиозная битва за Сталинград, ставшая одной из самых ярких страниц Великой Отечественной и всей Второй мировой войны.

О Сталинграде написано очень много. Различные авторы красочно описывают отдельные бои, им посвящены разделы из мемуаров многих видных военачальников. В свет вышла книга историка Энтони Бивора, ставшая бестселлером в США, Великобритании и в других странах Западной Европы.

10 сентября 62-я армия с боями отошла в город. Обороняющиеся советские войска закрепились в каменных и бетонных строениях, которые представлялись им хорошими укрытиями от огня противника.

Одним из таких очагов сопротивления стал элеватор. Описывая бой за элеватор, Э. Бивор, в частности, пишет:

«Ожесточенное сражение развернулось на огромном зернохранилище, ниже по течению реки. Быстрое продвижение танкового корпуса генерала Гота отрезало эту естественную крепость русских от основных сил. Защищали хранилище солдаты 35-й гвардейской дивизии, силы которых были уже на исходе… Германская артиллерия стала крушить бетонное сооружение…

К вечеру 20 сентября у русских кончились все боеприпасы, оба пулемета были уничтожены. Немцы же, напротив, получили танковое подкрепление. Из-за пыли и дыма внутри элеватора ничего не было видно, защитники могли только перекрикиваться. Ворвавшись в хранилище, немцы стреляли на голос…»

И несколько ниже:

«Упорная оборона русскими центра города стоила немцам немало потерь. Гарнизоны Красной Армии, состоявшие из солдат разных дивизий, стояли насмерть, несмотря на голод и жажду. Ожесточенное сражение развернулось в здании универмага на Красной площади, служившем штабом 1-му батальону 40-го гвардейского полка. Еще одним редутом стал небольшой склад. В находившемся неподалеку от склада трехэтажном здании красноармейцы держались пятеро суток…

Самым серьезным достижением немцев стал прорыв к центральному причалу. Теперь германская артиллерия могла обстреливать основные переправы через Волгу… Главная железнодорожная станция за пять дней пятнадцать раз переходила из рук в руки. В итоге германским солдатам достались лишь жалкие развалины…

В самом Сталинграде зародился новый вид боя — в развалинах жилых домов. Обгоревшие танки, цистерны, проволока, ящики из-под снарядов смешались с кроватями, лампами, прочей домашней утварью… Бои велись в полуразрушенных, полузасыпанных комнатах и коридорах многоквартирных домов, где еще можно было увидеть горшки с цветами или раскрытую тетрадь с домашним заданием, оставленную ребенком на столе.

Заняв наблюдательный пост где-нибудь на верхнем этаже, артиллерист-наводчик устраивался на взятом из кухни табурете и при помощи перископа принимался искать цели. В отличие от артиллеристов, немецкие пехотинцы стремились уклониться от боев в развалинах. Они считали, что ближний бой противоречит всем правилам военного искусства…

В конце сентября ожесточенное сражение развернулось за развалины большого кирпичного дома на берегу Волги. Дом имел четыре этажа на стороне, обращенной к реке, и три — на противоположной. Можно сказать, что он представлял собой слоеный пирог: на верхнем этаже — немцы, этажом ниже — русские, на первом — опять немцы. Зачастую противники даже не могли распознать друг друга, так как их форма была сплошь покрыта серовато-коричневой пылью.