Вадим Кожинов - О русском национальном сознании

Восемь лет спустя, в пятьдесят четвертом году, в нашей стране заработала первая в мировой истории атомная электростанция, создан первый реактивный пассажирский лайнер. Еще через три года выведен на орбиту первый искусственный спутник Земли. Потом был первый в мире атомный ледокол. И в шестьдесят первом году состоялся первый полет человека в космос. Мы тогда впервые за всю свою историю опередили весь мир в практическом осуществлении великих научных открытий и технологий.

Я считаю, что инициатором этого взрыва в российской науке был именно Петр Леонидович Капица, и это по-особому подчеркивает масштабность его фигуры. Капица, наверное, единственный, кто в такой степени понимал, каким действительным потенциалом обладала тогда русская наука. Знал он это и чувствовал не понаслышке. В двадцатых-тридцатых годах он много работал и жил в Англии и мог сравнивать возможности русской и европейской науки.

Разумеется, Капица известен больше своими чисто научными свершениями. В этом смысле его мировой авторитет бесспорен. И тот подвиг, о котором я говорил, находится как бы в тени его научной славы. Но для меня, историка, интересы которого лежат в области общественных отношений, вклад Петра Капицы в историю России представляется осмысленным не до конца. И он очень поучителен именно сегодня. У нас опять возобладало мнение, что учителями нашими обязательно должны быть иностранцы. Мы опять должны их догонять. Это у нас уже бывало, и мы как никто знаем, что ничего хорошего из этого не выходило. Подражание всегда вторично. Оглядка всегда лишает самостоятельности и оригинальности. Зависимость от авторитета воспитывает инфантильность мысли и робость поступков. А это один из верных способов всегда плестись в хвосте. Настойчивость и веру Капицы сегодня нам следовало бы воспринимать как лучший из заветов этого замечательного человека.

РАНО ХОРОНИТЬ РОССИЮ...139

(1998)

Предвидение будущего - это нередко труднейшая, но необходимая и повседневно решаемая людьми задача. Мы редко отдаем себе отчет в том, что любое наше успешное действие совершается, в частности, на основе предвидения - пусть хотя бы самого элементарного: так, мы отправляемся в начале лета в лес за грибами, поскольку предвидим, что они там уже появились, а если мы ошиблись - вернемся с пустой корзиной. Этот "пример", вероятно, воспримут с улыбкой, но задумаемся о людях, конструирующих новый летательный аппарат: неспособность к предвидению в этом случае обернется трагическими последствиями... И, разумеется, успешное служение своей стране - идет ли речь об указах ее правителей или о действиях "рядовых", но озабоченных судьбой Отечества (да и, в конечном счете, собственной судьбой...) граждан, - невозможно без предвидения будущего.

Полтора столетия назад, в 1853 году, тогдашние правители России, вступив в очередной конфликт с давним соперником - Турецкой империей, ни в коей мере не предвидели, что наиболее мощные страны христианской Европы начнут войну на стороне вроде бы враждебного им исламского государства и Россия потерпит одно из немногих самых тяжких за всю ее историю военных поражений... Между тем еще за полтора десятилетия до начала Крымской войны проникновеннейший поэт и мыслитель (вторая сторона его творчества, к сожалению, известна немногим) Федор Иванович Тютчев со всей ясностью предвидел, что Запад только и ждет удобного момента для мощной атаки на Россию с целью лишить ее той первостепенной роли на мировой арене, которую она обрела в 1812 году.

Тютчев предпринимал разного рода усилия, дабы "открыть глаза" правителям России на грозящую ей роковую схватку, но никто из них так и не внял ему,- в частности, потому, что "все они,- по тютчевским словам,- очень плохо учили историю" (см. обо всем этом мою книгу '"Тютчев", издававшуюся в 1988 и 1994 гг.). И в самом деле: любое предвидение будущего страны возможно только при опоре на достаточно полное и глубокое знание и понимание ее предшествующей истории; но заглянуть в грядущее России, исходящее лишь из ее современного, сегодняшнего состояния,- это, как говорится, гадание на кофейной гуще.

Углубленный взгляд в историю, в прошлое России дает возможность осознать определенную "направленность", основополагающий вектор, который, вероятнее всего, продлится и в неведомом грядущем времени. И нетрудно заметить, что в нынешних рассуждениях о будущем России нередко так или иначе присутствует обращение к предшествующей ее истории,- но это обращение чаще всего явно тенденциозно, оно сосредоточивается на какой-либо одной стороне российского исторического бытия и представляет собою скорее субъективную оценку, чем трезвое, объективное осмысление этого бытия.