Владимир Шигин - Серебряный адмирал

Презрение Дюкена все же задело самолюбие гордого и важного де ла Церды. Испанцы все же начинают осторожно спускаться на французский флот. Но время уже упущено. Наконец-то достигает места схватки и арьергард храброго Гаана. Он без всяких раздумий бросается на арьергард французов, стремясь разбить его, а потом подойти на помощь Рюйтеру. Между тем солнце уже садится в море. Но Гаан продолжает бой.

— Мы будем драться и при свете луны! — кричит он своим матросам.

— О, это будет звездная битва! — хохочут те в ответ, накатывая в порты свои раскаленные пушки.

Вдруг Гаан видит, что «Конкордия» внезапно выходит из строя и поворачивает вспять. За ней прекращают огонь и начинают отход другие корабли голландского авангарда. Испанцы, увидев это, также выходят из боя, причем видно, что этот маневр они совершают с очевидным удовольствием. Дюкен тоже не настаивает на продолжении боя и также начинает свой отход. Гаан в полном отчаянии. Он не может понять, почему Рюйтер, многоопытный Рюйтер поступил на сей раз столь нелепо и малодушно: покинул поле боя, когда авангард противника оставалось только добить. Испанские галеры подхватывают на буксир наиболее поврежденные голландские корабли и тащат их в порт. Только на рейде Сиракуз Гаану становится ясна истинная причина столь поспешного и сумбурного отхода, и причина эта — тяжелое ранение главнокомандующего.

…Сражаясь с французским авангардом, Рюйтер, по своему обыкновению, отдавал распоряжения, неторопливо прохаживаясь по шканцам. Там его и настигло роковое ядро. Раскаленный чугунный шар, пущенный с проходившего мимо французского корабля, поразило генерал-адмирала, отскочивши от палубы. Страшный удар опрокинул Рюйтера на палубные доски. Когда стоявший поодаль капитан Жирард Калембург подбежал к нему, Рюйтер лежал ничком. Ядро почти оторвало ему левую ногу и раздробило правую. Кроме этого, падая, генерал-адмирал еще сильно разбил себе и голову. На руках его немедленно перенесли в каюту. Корабельный лекарь нервно расшвырял по столу свой страшный инструментарий:

— Надо немедленно пилить кость! Влейте командующему в рот пару стаканов вина!

— Пили сразу, я вытерплю и так! — приоткрыл глаза белый как стена Рюйтер. — Докладывайте мне все, что происходит наверху!

За все время, пока лекарь без всякого наркоза, вживую, пилил ему ногу, генерал-адмирал не издал ни звука. Только полный боли взгляд, да закушенные до крови губы говорили о тех страданиях, которые переносил в эти минуты старый воин. Наконец, после того как кровоточащие раны обработали кипящей смолой, Рюйтера накрыли простынями и оставили в покое.

Иногда командующий впадал в беспамятство; тогда он начинал метаться в постели и, привставая на локтях, твердил одну лишь фразу:

— Смелее, дети! Смелее…

Когда к нему вновь возвращалось сознание, он тут же пытался снова руководить сражением. Верный капитан Калембург то и дело спускался вниз и извещал генерал-адмирала обо всем происходящем.

Сражение меж тем, по существу, завершилось боевой ничьей. Французы, туша пожары, потянулись в Мессину. Голландцы и испанцы, не пытаясь их преследовать, вернулись в Сиракузы. Пять голландских кораблей были разбиты вдрызг. Только «Конкордия» получила более семидесяти прострелов в одной лишь грот-мачте. Немало повреждений получили и остальные. Командование голландским флотом принял на себя вице-адмирал Гаан. Опытный и отчаянно храбрый, он мог очень многое, но он, увы, все же не был Рюйтером.

На голландских кораблях проклинали малодушных и трусливых испанцев, по вине которых был ранен всеми обожаемый «дедушка Рюйтер». Ненависть к вероломным союзникам была столь велика, что более ни о каких совместных боевых действиях не могло быть и речи. Узнав о несчастии, постигшем генерал-адмирала, дон Франциск де ла Церда со своими флагманами прибыл на «Конкордию», но Рюйтер его не принял. Да и само появление испанского адмирала было встречено голландскими матросами площадной бранью, свистом и улюлюканьем.

После сражения 22 апреля Дюкен, по возможности исправив кое-как, прямо в море, свои корабли, думал уже идти на Мессину, потому что ряд повреждений устранить можно было только в условиях порта. В этот момент французский командующий узнает, что голландский флот, почему-то бездействуя, застрял в Сиракузах, а испанцы распространяют слухи о том, что они наголову разбили французов. Чтобы доказать обратное, Дюкен решает держаться в море, невзирая на откровенный ропот своих капитанов. Трижды он демонстративно прошел в виду Сиракуз. В своей реляции Дюкен доносил в Версаль: «29 апреля, построив эскадру в ордер баталии, я подошел очень близко к Сиракузам, и мы видели неприятельский флот, стоявший против воли на якоре, тогда как мы держались в море». Таким образом Дюкен продемонстрировал всем свою боеготовность и полную абсурдность испанских слухов. В период его демонстративного дефилирования мимо Сиракуз никто даже не попытался противодействовать Дюкену. Голландцам было не до этого, всех волновал лишь один вопрос удастся ли Рюйтеру победить близко подступившую к нему смерть; а испанцы выходить один на один со столь сильным противником просто побоялись.