Вилль Бертхольд - Гибель линкора «Бисмарк». Немецкий флагман против британских ВМС. 1940-1941

Еще до конца не придя в себя, моряк благодарно улыбнулся. Слышал разговор на английском языке, на котором говорил бегло, но не мог разобрать ни слова.

Его поместили в лазарет.

Он недолго пробыл там в одиночестве.

Сначала люди, оказавшиеся в воде, старались держаться вместе. Но море разбросало их далеко друг от друга. Один-два матроса находили обломок дерева или один из нескольких плотов и взбирались на них. Но требовалось очень много усилий, чтобы удержаться за эти предметы, поэтому, израсходовав силы, они тонули быстрее остальных.

Живые были моряки или мертвые, раненые, отчаявшиеся или умирающие, море бросало их из стороны в сторону, поднимало вверх, бросало вниз, затаскивало в водовороты, смыкалось над ними.

Кроме объективных трудностей, им приходилось преодолевать и субъективные. Надутый воздухом упор для головы спасательного жилета невозможно давил на затылок, толкая голову все глубже под воду. Подводная лодка позднее обнаружила сотни утопленников, которые проиграли борьбу с этим дьявольским приспособлением. После данного случая конструкцию спасательного жилета изменили. Но погибшим членам экипажа «Бисмарка» уже было все равно.

Спасет ли их противник? Станет ли тратить время? Проявит ли милосердие? Рассчитывали на лучшее: томми хоть и враги, но ведь люди. Соль разъедала глаза находящимся в воде. Они практически ничего не видели. Тем более темнело. Многие уже не могли выплевывать отвратительную морскую воду. Другие дрейфовали прямо в нефтяные лужи и отказывались бороться за жизнь.

Где корабли противника? Еще недавно были здесь. Фактически «Дорсетшир» и «Маори» шли именно туда, куда плыли спасшиеся немецкие моряки. Они находились всего в нескольких сотнях метров. Кто был впереди, уже мог увидеть их. Моряки отчаянно стремились к кораблям, сбивались с пути, вновь обнаружив их силуэты, из последних сил энергично двигали руками и ногами.

Старший матрос Флигер лежал на спине, когда его привел в чувство крик плывшего рядом матроса. Ему потребовалось некоторое время, чтобы открыть глаза. Флигера прибило к краю нефтяного пятна, которое недавно ему удалось миновать. Но вот маслянистая жижа залепила глаза. «Какая удача», – подумал он. Через него перекатилась волна. «Спокойнее, – уговаривал он себя, – береги силы, меньше движений, жди». Из сотен сослуживцев судьба даровала жизнь немногим.

Флигер закрыл глаза. Самое худшее произошло совсем близко от цели. «Боже, – подумал он, – положим, я бы проплыл мимо или не хватило сил ухватиться за конец каната. При таком волнении моря нет никаких шансов вернуться обратно. Спокойно! Думай о чем-нибудь приятном. Какой сейчас месяц? Конечно, май, 27-е число. Весна в самом разгаре. Должно быть, скоро день матери. Как дома?» Конечно, родные о нем вспоминают. Газеты не расскажут правду. Семьи моряков никогда не узнают, сколько раз их родные погибали. Газеты будут долдонить про одно и то же: героизм, войну до победы, Великую Германию, верность долгу. Что они еще могут написать?

Все они хотели быть верными воинскому долгу, когда с юношеским восторгом принимали присягу, с верой в себя, в свой народ и отечество, они тогда не понимали, что за этим стоит.

Теперь поняли. Главное сейчас заключалось в том, чтобы передать другим и крикнуть во весь голос: «Прекратите бойню! Хватит убивать людей тысячами, поместите всех поджигателей войны на „Бисмарк“, и пусть они там останутся навсегда!»

Все бесполезно. Пока живут люди, одни будут произносить красноречивые фразы, другим же суждено барахтаться в море.

Он должен держаться. Неужели нет никакой возможности спастись? Хотя бы для одного – старшего матроса Флигера. Выход должен быть.

Спасение означало новую встречу с Марианной, высокой блондинкой, которой так шла улыбка. Она день за днем сидела в кассе кинотеатра, ожидая его. Манфред Флигер познакомился с ней во время последнего отпуска. Он смотрел фильм уже три раза и покупал каждый новый билет с бьющимся сердцем только затем, чтобы увидеть ее. Он чувствовал себя скованно. Бахвальство воинской доблестью здесь не имело бы успеха, хотя он и носил морскую форму. Голос Флигера звучал неестественно. Он хотел ей сказать прямо, что на самом деле совсем другой. Но мысли Манфреда были проворнее слов. Поэтому только попросил разрешения звонить ей, когда кинотеатр не работал. Она на несколько секунд задержала на нем лукавый взгляд. Затем согласилась.

На большее он не рассчитывал. Он повел ее в пивной бар, потому что другие заведения были закрыты.