Джеймс Комптон - Свастика и орел. Гитлер, Рузвельт и причины Второй мировой войны. 1933-1941

Эта политика развивалась в условиях постоянного давления со стороны ОКМ, стремившегося освободиться от пут континентальных устремлений, и все более увеличивающегося беспокойства по поводу американской политики. Интерес США к Средиземноморью и Африке, неудобства, вызванные созданием панамериканской зоны безопасности, а также помощь Англии (особенно сделка с эсминцами и провозглашение ленд-лиза), которые, по мнению руководства флота, могли стать решающими факторами в длительной войне, – все эти проблемы были порождены Америкой. Они постоянно упоминались в меморандумах ОКМ, о них постоянно говорилось Гитлеру в надежде, что он разрешит начать неограниченную морскую войну. Но Гитлер и слышать об этом не хотел.

В январе Редер написал Гитлеру об этих проблемах. Он критиковал высшее командование вооруженных сил (ОКВ) за то, что оно придает слишком большое значение «континентальной идее», и требовал, чтобы люфтваффе оказывало военно-морским операциям более мощную поддержку. Редер настаивал, что главным врагом Германии является Британия, и жаловался, что руки флота связаны недостатком техники и личного состава, поскольку главной целью немецкой промышленности было производство вооружения для других родов войск, а пополнение тоже шло в первую очередь туда. Отмечалось, что Гитлера все это «нисколько не тронуло». Он просто еще раз повторил, что намерен сначала обеспечить завоевание континента, и выдвинул аргументы в пользу того, чтобы все ресурсы направлялись на достижение этой цели. Редеру пришлось уступить, но через месяц он обратился с просьбой, чтобы флоту разрешили хотя бы открывать огонь по судам, идущим в американских водах без огней, и проводить операции в территориальных водах Галифакса. Но фюрер отверг и эти просьбы, объяснив это тем, что они произведут неблагоприятный «психологический эффект на США». Когда же Гитлер отверг предложения послать подводные лодки в Средиземное море, Редер в огорчении назвал результаты совещания как «самое настоящее отступление» и сообщил американскому военному атташе в Берлине, что немецкий флот получил приказ избегать любых контактов с американскими судами.

То, что Редер не преуспел в своих попытках заставить Гитлера обратить более пристальное внимание на флот, подтверждают планы операций на Западе («Желтое дело»), которые разрабатывались весной 1940 года. Из них хорошо видно, что в сухопутных и воздушных операциях флоту отводилась второстепенная роль. В связи с этим снова возникли разногласия между военно-морским флотом и авиацией по поводу того, какие страны следует оккупировать (руководство ВМС возражало против вторжения в Центральную Европу и предлагало создать базы для подводных лодок на западном побережье Франции и Норвегии) и какую тактику использовать [77].

Фактор Соединенных Штатов присутствовал даже в этих тактических спорах. На совещании 7 мая Гитлер встал на сторону руководства люфтваффе, которое считало, что линкоры беспомощны против воздушных атак, поскольку чувствовал, что гибель линкоров «может повлиять на планы США». Впрочем, флоту обещали дать большую свободу действий, а в июне Гитлер заверил своих адмиралов, что после падения Франции флоту будет уделяться первостепенное внимание. Но этот счастливый для флота день так и не наступил – сначала надо было подчинить себе Францию, а потом, как мы увидим, всю Европу, включая Россию.

Тем временем в Норвежской кампании Гитлер использовал флот для поддержки вторжения. Однако руководству ВМС пришлось преодолеть нежелание фюрера положиться на флот для достижения своей цели. Как свидетельствовал один из его военно-морских советников, «провести операцию, преодолев такое большое водное пространство, было для него очень странным». Однако после этого Норвегия стала для Гитлера навязчивой идеей – он стал опасаться, что англо-американские войска изберут ее местом своего вторжения. И задачей номер один для флота стала теперь охрана Норвегии, а Северная Африка и Атлантика отодвинулись на второй план.

В июне и июле в штабе ВМФ занимались подготовкой операции вторжения в Англию, которая получила название «Морской лев». Но в этом случае неуверенность Гитлера дополнялась неуверенностью его советников. Гитлеру не нравилась сама идея столь крупной военно-морской операции, а его адмиралы растерялись перед обилием технических деталей, которые надо было предусмотреть. Гитлер согласился на проведение этой операции, только убедившись, что это самый лучший способ достижения победы над Англией, о которой он так мечтал. Но даже в операции «Морской лев» флоту, по-видимому, отводилась роль угрожающей силы или силы, наносящей завершающий удар по стране, уже обескровленной воздушными налетами [78].