Николай Григорьев - Бронепоезд «Гандзя»

Зарево полыхнуло и тотчас погасло.

— Берегись! Это залп! — только и успел я крикнуть. Раздался грохот, треск, и наша гаубица, подпрыгнув на одном колесе, со всего маху ударила своим хвостом по обшивке вагона. Доски лопнули, из щелей заструился на пол песок.

Матрос и Малюга, отскочив в разные стороны, секунду, словно оцепенев, глядели друг на друга и потом опять бросились заряжать орудие.

— Сюда, ребята! Все! — крикнул я, ухватившись за правило. — Никифор, к телефону! Полный ход назад!

Поезд рванул с места, в ту же секунду мы выстрелили, и звук выстрела слился с грохотом нового неприятельского залпа. Но этот залп уже не причинил нам вреда. Поезд был в ходу, и у Богуша получился недолет: только загремели, рассыпаясь, рельсы на контрольной площадке…

Мы отмахали от Попельни версты три.

Ф-фу… Сердце у меня так колотилось, словно я сам пешком эти три версты пробежал…

Я остановил поезд и присел, чтобы отдышаться.

Ребята торопливо обувались, бормотали и ахали:

— Как же это он прорвался? Вот гад! В самый тыл вышел…

— Проводил его к нам кто-то, не без этого! — сказал матрос и яростно сплюнул. — Давай, ребята, чиниться, живо!

Он насобирал по полу тряпок и начал конопатить разбитую стену.

— Брось, Федорчук, — остановил я его, — не суетись по пустякам. Ты вон Малюге помоги, — гляди-ка, что с орудием…

Массивный стальной щит орудия, весь перекореженный ударившим снарядом, обвис, как лопух.

Матрос обомлел.

— Ах ты, чтоб тебе… Значит, и стрелять нельзя? — И он кинулся к Малюге.

Артиллерист отстранил его. Старик осматривал со всех сторон орудие и только покачивал головой.

— Ну? Ну как? Пойдет? — с тревогой спрашивали обступившие его бойцы.

А я поглядывал на изувеченное орудие со стороны и сам удивлялся своему спокойствию. Меня ничуть не смущали глубокомысленные вздохи Малюги и даже не тревожила порча щита. Что значит — «пойдет» орудие или «не пойдет»? Ствол целый, есть куда закладывать снаряд? Значит, можем вести бой!

Я терпеливо ждал, что скажет Малюга, и поглядывал в бинокль в сторону станции. Там, в трех верстах от нас, остановился башенный бронепоезд. Солнце еще не всходило, я смутно различал на станции вагоны, но дым паровоза видел вполне отчетливо. Ниточка дыма выходила как бы из неподвижной точки: бронепоезд Богуша не двигался со станции ни туда и ни сюда.

Я обернулся к Малюге:

— Ну как там гаубица?

— Ладно еще, что не по прицелу хватил… — вздохнул наводчик. — Э-гей вы, батарейцы!

К Малюге подскочила вся тройка молодых артиллеристов:

— Есть, товарищ начальник!

Артиллеристы вытянулись, ожидая приказаний.

Малюга велел им подать инструмент и, зайдя к орудию спереди, что-то там с минуту отвинчивал. Потом скомандовал: «Рраз… Берем!» — и бойцы, взявшись с обеих сторон за тяжелый щит, сняли его со ствола орудия, как воротник, и сбросили вниз.

Щит с грохотом повалился на контрольную площадку.

— Так-то лучше, — сказал Малюга, откладывая в сторону инструмент. Теперь можем и стрелять.

В вагоне весело и шумно загалдели. Я еще раз посмотрел в бинокль на станцию. Башенный поезд стоял все там же.

— По местам!… — скомандовал я.

Малюга шагнул к прицелу. Племянник, поплевав на руки и развернув плечи, отошел к снарядам. Двое батарейцев подскочили к правилу, третий занял место замкового. В стороне, позади орудия, собрались, перешептываясь, наши железнодорожники — починщики пути. Но Федорчук строго обернулся на шепот, и все замолкли.

Я выждал паузу.

— К бою!… Машинист, тихий вперед!…

Уже совсем рассвело, и теперь ясно был виден белый домик станции с пакгаузами напротив. В пакгаузах черными дырами зияли разбитые ворота… А где же Богуш? Неужели ушел поезд?

Я торопливо подкручивал окуляры своего призматического бинокля, всматриваясь во все закоулки станции. И вдруг в воздухе запели и заиграли снаряды. Богуш вновь брал нас на прицел.

«Не ушел, молодчик, дожидаешься? Очень хорошо!»

Машинист резко протолкнул поезд вперед, сразу на сотню-две саженей, и мы вышли из-под обстрела. В ту же минуту машинист прикрыл дым, и мы начали медленно приближаться к станции.

Поезд нам был виден, — должно быть, он занял позицию где-то на запасном пути. Укрывшись там, он время от времени посылал нам навстречу снаряды.

Вот опять прогремел далекий выстрел… С визгом и грохотом лопнула в воздухе шрапнель, и прямо перед поездом повис белый дымок с желтизной.

Еще шрапнель лопнула — это позади поезда.