Борис Горбачевский - Ржевская мясорубка. Время отваги. Задача — выжить!

— Вот и хорошо. Если что-то нужно, обращайтесь. Разрешаю выход снайперов на передний край.

— Слушаюсь! Завтра начинаем. Заставим немцев попрятаться, как таракашек!

На следующий день командир, «Катерина с Зацепы» и еще две девушки вышли на передний край.

Передний край встретил девушек настороженно, все задавались вопросом: справятся ли барышни с фрицами? Немцы между тем чувствовали себя свободно: не знали, что у нас появились снайперы, и, не ожидая неприятностей, вольготно расхаживали по траншеям.

Свою команду из двадцати трех человек Касимов разбил на три группы: по семь человек в каждой. На передний край группа выходила через день. Две девушки, по очереди, оставались дневальными. Службу начинали в четыре часа утра — и до вечерних сумерек. В засады обычно ходили вдвоем, выбирались на нейтральную полосу, поближе к противнику, определяли удобные позиции: основные, запасные, ложные.

Касимов часто находился на переднем крае, наблюдая за действиями снайперов, стараясь оценить их поведение. Два раза в неделю проводил занятия: разбирался каждый выход на дело.

Первые дни прошли спокойно. Последующие еще спокойнее. Сложность возникла на нашей стороне. К девушкам стали часто приставать, кто-то обозвал их «хитрыми шельмами». Уговаривали, иногда оскорбительно:

— Милые боевые подружки, не тем делом занялись, с фрицами мы сами справимся, вы лучше загляните на огонек, обогрейте наши косточки…

Этот новый психологический барьер мужских приставаний преодолеть оказалось непросто. «Тоня со Смоленского бульвара», самая бойкая, нашлась:

— «Первым делом, первым делом самолеты! Ну а мальчики… а мальчики потом». — И добавила серьезно: — Мы, ребята, как и вы, приехали воевать, а не шашни разводить. Выпала и вам, и нам общая доля: отложить радости до победы.

Вскоре случилась первая беда. «Наташа с Красной Пресни», по общему мнению, первая красуля, спускаясь с горки в траншею, поскользнулась и полетела вниз. До траншеи оставалось совсем чуть-чуть, когда ее прошила автоматная очередь. Пуля пробила правое плечо и застряла в груди.

Хоронили всем миром. Подруги, не стесняясь, плакали навзрыд. Все, как могли, их успокаивали. Не помню на фронте другого случая, чтобы кто-то кого-то так утешал. Наташу в команде любили, восхищались ее красотой, прочили блестящую карьеру в кино или театре. Девушка же думала совсем о другом, мечтала выйти замуж и непременно родить трех детей.

Еще один серьезный психологический барьер. Сумеют ли преодолеть его девушки?

После похорон очередная смена, «Таня с Земляного Вала» и «Таня с Мещанской» без всяких комплексов вышли стрелять. Под утро два немецких солдата выбрались на нейтральную полосу к артезианскому ручейку. Их тут же настигли две пули. Еще одна досталась их товарищу, выскочившему из блиндажа узнать, что случилось.

Так две Тани открыли счет команды.

— Неплохо! — одобрил комдив. — За одну — троих! — И наградил девушек медалями.

Следующая неделя прошла безрезультатно. Немцы заосторожничали: поняли, что находятся под снайперским прицелом.

Между тем положение девушек на переднем крае сделалось невыносимым — приставали все сильнее, просто не пропускали на стрельбу. Один из офицеров, здоровяк, ухватил тоненькую «Зосю с Самотеки» и попытался уволочь в свой блиндаж. Солдаты, наблюдавшие эту неприятную сцену, не испугавшись последствий, вырвали девушку из лап своего командира и надавали ему приличных тумаков. Обошлось без последствий: одумался лейтенант. Но девушки заявили протест своему командиру и отказались выходить на передний край без его присутствия.

Спустя несколько дней погибла Клава из подмосковной Чухлинки. Милая, скромная девушка. Мастерица, связала всем шерстяные варежки. Мечтала после войны стать учительницей в младших классах, у первоклашек.

Девушки растерялись. Им стало страшно. Как говаривали в окопах: «Страшнее страшного ничего не бывает». И это случилось с командой. Касимов всех подбадривал, старался помочь преодолеть страх. Давалось это его подопечным с трудом. А кто-то даже припомнил, что Клаву убили якобы в «несчастливый день», — об этом накануне говорила она сама…

Неожиданно произошел скандал. Воспользовавшись отъездом Касимова и старшины на Всеармейский слет снайперов, трое офицеров-артиллеристов проделали дыру в заборе, напоили коменданта-«банщика», связали, забросили, как куклу, под нары — и гусарами предстали перед девушками: с гитарой, выпивкой и закуской, якобы выказать уважение к погибшим, устроить поминки. Пили и плакали, плакали и пили…