Рутгер Брегман - Утопия для реалистов - Как построить идеальный мир

На этом графике показано кредитование домохозяйств и организаций, не входящих в финансовый сектор. «Европа» — среднее значение для Дании, Англии, Франции, Германии, Италии, Нидерландов, Испании и Швеции.

Источник: Шуларик и Тейлор (2012)

Не поймите меня неправильно — во многих странах экономический рост, социальные пособия и здравоохранение счастливо идут рука об руку. Это происходит там, где еще есть кого накормить и для кого строить дома. Но отдавать приоритет не росту, а другим целям — привилегия богатых. Большинство населения земли предпочитает деньги. «В нашем обществе, — сказал Оскар Уайльд, — единственный лишь класс помышляет о деньгах более, чем богатые: это бедняки» [186] Oscar Wilde, "The Soul of a Man Under Socialism" (1891). (Уайльд О. Собрание сочинений в 3 т. Т. 3. — М.: Терра, 2000.) .

Тем не менее наше долгое историческое путешествие по Стране изобилия подошло к концу. Уже более 30 лет нам не становится лучше от роста, порой даже весьма наоборот. Если мы хотим повысить качество нашей жизни, нам придется приняться за поиски других способов и других мер.

Идея, будто ВВП по-прежнему является точной мерой общественного благосостояния, — один из самых распространенных мифов нашего времени. Даже политики, которые спорят между собой буквально обо всем, всегда соглашаются на том, что ВВП должен расти. Рост — это хорошо. Хорошо для занятости, для покупательной способности, а также и для нашего правительства: оно сможет больше потратить.

Современная журналистика была бы невозможна без ВВП, поскольку пользуется последними данными о росте национальной экономики как своего рода отчетами правительства. Падение ВВП ведет к рецессии, в серьезных случаях — к депрессии. На самом деле ВВП — как раз то, что нужно журналисту: регулярно публикуемые точные цифры плюс повод процитировать эксперта. Важнее всего то, что ВВП — понятный критерий. Справляется ли правительство со своей задачей? Как дела у нашей страны? Стала ли жизнь немного лучше? Без паники, у нас есть последние данные о ВВП, они скажут нам все, что нужно.

При всей одержимости ВВП, трудно поверить в то, что всего 80 лет назад его еще даже не придумали.

Конечно, человек стремился измерять богатство издавна, еще со времен напудренных париков. Экономисты, известные в ту эпоху как физиократы, полагали, что все богатство производится землей, и, следовательно, были озабочены главным образом урожайностью. В 1665 г. англичанин Уильям Петти впервые попытался оценить то, что он назвал национальным доходом. Он стремился выяснить, насколько Англия может увеличить налоговые поступления в свою казну и, значит, как долго она будет в состоянии финансировать войну с Голландией. В отличие от физиократов Петти полагал, что истинное богатство идет не от земли, а от заработной платы. Таким образом, рассуждал он, зарплаты следует обложить более высокими налогами. (Так уж сложилось, что Петти был богатым землевладельцем.) Британский политик Чарльз Давенант также интересовался темой национального дохода. В 1695 г. он опубликовал очерк под однозначным названием «О способах и средствах обеспечения войны». Исследования подобного рода дали Англии значительное преимущество в ее соперничестве с Францией. Королю же Франции пришлось дожидаться конца XVIII в., чтобы получить собственную экономическую статистику. В 1781-м его министр финансов Жак Неккер представил Compte rendu au roi (Финансовый отчет королю) Людовику XVI, находившемуся тогда уже на грани банкротства. И хотя этот документ позволил французскому монарху получить еще несколько кредитов, остановить революцию 1789 г. было уже невозможно.

Термин «национальный доход» никогда не имел твердого значения, его определение менялось вместе с интеллектуальными течениями и требованиями момента. В каждую эру бытовали свои идеи о том, чем определяется богатство страны. Возьмем Адама Смита, отца современной экономической науки, полагавшего, что богатство наций коренится не только в сельском хозяйстве, но ив производстве. А рынок услуг — сектор, охватывающий всех от артистов до юристов и составляющий около двух третей современной экономики, — по мнению Смита «ничего не добавляет к стоимости» [187] Цит. по: Coyle, "GDP", c. 10 .

Тем не менее по мере того, как денежные потоки переходили от ферм к заводам, а затем к конвейерам и офисным небоскребам, цифры, отражавшие размер этого богатства, менялись соответствующим образом. Первым, кто заявил, что важна не природа, а цена продукции, был экономист Альфред Маршалл (1842–1924). По его мнению, кино с Пэрис Хилтон, один час «Берегов Джерси» и бутылка лаймового пива способны поддержать рост благосостояния страны — лишь бы они имели ценник.