Джон Брехэм - Быстрый взлет. Королевские ВВС против люфтваффе

Когда мы уходили, начался настоящий ад. Все нацисты набросились на нас, чтобы отомстить.

– Затрудните им работу, сэр. Маневрируйте, – раздался по внутренней связи голос Блэкберна, напоминая мне о противозенитном маневре.

Вокруг нас поднимались большие столбы воды, поскольку к легким зениткам присоединились тяжелые корабельные пушки. Один или два снаряда разорвались рядом с нами, опасно раскачивая самолет. С резким металлическим скрежетом осколки горячего металла пробивали наиболее важные места нашего доброго старого «бью». Наконец мы оказались вне досягаемости.

– С вами все в порядке?

Док и Блэкберн ответили, что в порядке.

– Блэкберн, вы видели два других наших самолета?

– Думаю, что ни один из них не уцелел, сэр. Когда мы приближались к нашей цели, я в течение секунды видел один, окруженный разрывами зенитных снарядов, затем в его районе был большой всплеск воды. Второй я вообще не видел.

Мое сердце оборвалось. Это было очень плохо.

Начинало темнеть. Корабль, который мы атаковали, казалось, потеряв управление, медленно шел по кругу, дымясь, но все еще оставаясь на плаву. Все другие суда выглядели невредимыми. Моей первоочередной заботой было попытаться связаться с другими нашими экипажами. Я вызвал их по радио. Макэндрю, пилот одного из «бью», ответил сразу и сообщил, что у него все хорошо и он также направляется домой. Другой экипаж не отвечал. Я надеялся и молился, чтобы он выжил, пусть даже попал в плен. Позднее я узнал, что этот самолет был сбит огнем тяжелой зенитной артиллерии и упал в море.

Два часа спустя Мак и я посадили наши «бью» в Преданнаке. Оба самолета были повреждены осколками зенитных снарядов, но не понесли серьезного ущерба. Я выпустил 520 20-мм снарядов одной длинной очередью – почти 6 секунд непрерывного огня, это была самая длинная очередь, которую выстрелил в течение всей войны. В среднем продолжительность одной очереди в бою была две-три секунды. Это было оправданно, поскольку мы повредили немецкий боевой корабль.

Однако в целом вылет я считал неудачным, в основном из-за ошибок во времени выхода в точку встречи и последовавшей за этим несогласованности действий в процессе атаки. Вооруженный рейдер ушел невредимым. Это вылет стоил нам потери одного «бью» и одного «хемпдена», несколько «хемпденов» вернулись тяжело поврежденными с ранеными членами экипажей. Я переживал потерю нашего экипажа и считал, что этого не случилось бы, если бы «бью» из Берегового командования участвовали в атаке. Я довольно резко высказал свое мнение командиру их эскадрильи, который, ввиду важности вылета, должен был лично вести свои самолеты. Фактически же его самолеты возглавлял один из опытных экипажей из числа сержантов. Этот инцидент в течение нескольких дней был причиной натянутых отношений между двумя нашими эскадрильями в Преданнаке, но они вернулись в доброжелательное русло, когда командир их эскадрильи был снят своим командованием. Его место занял один из командиров звена, превосходный лидер штурмовых атак «бью».

Я получил вызов на совещание в штаб Истребительного командования в Стенморе. [101]Штабной офицер сказал, что по телефону не может сообщить мне тему совещания, оставив меня в недоумении. На следующее утро я с Бастером Рейнольдсом вылетел на одном из «бью» нашей эскадрильи. В Нортхольте [102]нас ждал штабной автомобиль, быстро домчавший нас в Бентли-Прайри, обширную старую усадьбу, служившую штабом и мозговым центром Истребительного командования. Бастера и меня проводили в один из конференц-залов, где мы предстали перед множеством старших офицеров и двумя гражданскими, в одном из которых я узнал сотрудника научно-исследовательского учреждения средств связи из Деффорда, около Малверна. Мне сразу сказали, что моя эскадрилья отобрана для новых операций, получивших обозначение «Serrate».

Специальное подразделение Королевских ВВС, имевшее самолеты с секретной электронной аппаратурой, тратило все свое время, пытаясь перехватить и определить частоты вражеских радиостанций и радаров. Время от времени оно предпринимало опасные полеты над вражеской территорией или около нее, чтобы получить ценную информацию. Казалось, они смогли определить частоту бортовых радаров, используемых немецкими ночными истребителями. Используя их данные, ученые из института средств связи разработали устройство, которое, если его использовать вместе с нашим бортовым радаром, позволяло нам засекать местоположение немецких ночных истребителей всякий раз, когда они включали свои радары. Истребительное командование решило оснастить «бью» из 141-й эскадрильи этими «черными ящиками» [103]и послать их с потоками бомбардировщиков. Нашей задачей было сбить или отогнать возможно большее число немецких ночных истребителей, которые начинали наносить тяжелые удары нашим бомбардировщикам. Я предложил одновременно оборудовать и другие эскадрильи приборами «Serrate», чтобы мы могли направить большее число самолетов для сражения с немецкими ночными истребителями. Однако на совещании было решено, что, поскольку мы еще не так много знаем об этом «черном ящике», его будет использовать только моя эскадрилья. Преданнак не был идеальным местом для подобных вылетов, эскадрилья должна была находиться ближе к центру событий, поэтому в конце апреля мы должны будем перелететь в Уиттеринг, где самолеты оснастят «черными ящиками».