Леонид Фиалковский - Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду

— Эх, дожить бы до победы! Посмотреть эту хорошую жизнь, какая наступит после войны.

— Не только посмотреть, но и пожить в ней.

И разговор перешел в другое направление.

Сидя в тепле после обеда со ста граммами и ободренные такими хорошими вестями, мы уже строили планы нашей жизни после победы, в которой никто не сомневался. Все пришли к выводу, что после войны хорошо заживем, все будем работать, и все у нас будет.

После завтрака уехала внушительная объединенная группа технического обеспечения, возглавляемая старшим воентехником Дроздом. Мимо нас на северо-восток все шли и шли наши войска. В небе наши самолеты. Вражеских не видно. Отзвуки боев здесь не слышны — глубокий тыл.

Прибывали наши водители за боеприпасами, горючим. При нас находились все склады бригады. Часть имущества оставалась на машинах, основное количество хранилось поблизости в оврагах или балках. Личный состав складов обслуживался у нас: состоял на котловом довольствии и на медицинском обслуживании.

Разобрался с состоянием хозяйственной службы и ее работниками, благо было время. Имелся запас чистого белья, но за последние недели не выдавали личному составу. Практически тело не мыли. С питанием ничего нового. Продолжали готовить отдельно для командира роты. Старшина роты Николаев чувствовал себя хозяином во всем. Хорош для командира и его окружения, и этого достаточно, чтобы иметь прочное положение и извлекать пользу для себя в этих условиях. Повара раздобрели вширь, округлились. У Харитонова появился животик, вальяжная вразвалку походка. Мезенцев ходит паном. Вел учет хозяйственного и технического имущества, ходил в полушубке, в новых белых валенках. Лукьянов раздавал в обед водку и чувствовал себя в своей тарелке — все время был «под мухой». Кому пышки, а кому шишки. Не зря бытует поговорка: «Бог не ровно делит». И в условиях роты появилась своя элита. Для них отдельно готовят из лучших продуктов и в большем количестве, отрывая от личного состава. Одеваются во все новое, обеспечили себя полушубками, хотя и не всем им положено по штатному расписанию, часто меняют белье. Не забывают вносить себя в наградные листы.

Так в частях, в соединениях, армиях создаются этажи, на которых располагаются наши воины — детище народа, выполняющие общенародную задачу: разгром врага и освобождение нашей Родины. Наибольшие испытания выпадают людям, расположенным на нижних этажах. Практически выполнение задач боевой обстановки в основном зависит от них, хотя пребывают они в худших материально-бытовых условиях и имеют больше шансов погибнуть. И на возрастающих этажах шанс погибнуть не исключается, но находится в убывающей степени…

Приехал командир и собрал всех оставшихся командиров взводов и отделений. Объявил, что завтра выезжаем в новый район северо-западнее Песчанки, под Воропоново — ближе к месту боевых действий бригады.

Ну и морозище! Погрузку закончили еще глубокой ночью. Не спали. Всю ночь прогревали машины. Сами грелись в избах, сидя или стоя возле печи.

В полдень колонна наших машин тронулась. Сзади дымились кухни. Вдоль пути следования лежала разбитая военная техника врага и наша, замерзшие трупы немцев, лошади. Проезжали мимо еще одного вражеского аэродрома, где стояли с виду целые самолеты с белыми крестами. Под Соловьевом встретилась длиннющая колонна немецких военнопленных — плелись, обернутые в платках, в одеялах, полузамерзшие солдаты и офицеры гитлеровской армии. Сопровождали их наши воины в полушубках, валенках, шапках-ушанках — победители! Как мы ждали этого часа! Но конца еще нет. Немало жертв ожидает нас на этом пути. И врагу бы прекратить сопротивление. Уже никто не сомневался, что в ближайшие недели он будет полностью разбит. И враг наверняка это знает. Сдавался бы в плен. Сохранили б и свою жизнь. Зачем же так упорно сопротивляться? От отчаяния, предвидя гибель? От страха перед возмездием? Или от страха перед своими командирами? Им всем в листовках предлагалось капитулировать и гарантировали сохранить жизнь, медицинское обслуживание, возвращение в Германию по окончании войны. И они на это не пошли. Нацистской пропаганде удалось их околпачить фанатичной верой в своего фюрера, рейх, превосходство немецкой нации над другими народами. И подавляющее большинство нацистов предпочитает смерть плену.