Георг Конрат - Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941–1942

– Почему ты встал прямо перед центральным входом?

– Это безопасно. Внутри уже работают трое наших. Им объясняют, как действует коммуникационная система. Кстати, лучше мы спокойно остановимся здесь, чем, как не пойми кто, будем блуждать, не зная, куда приткнуться. Не забывай, мы находимся не в городе. Но у нас есть преимущество – из всех находящихся здесь самое высокое звание у сержанта.

Выйдя из машины, уверенной походкой, будто к себе домой, мы направились к зданию. На входе какой-то русский специалист с отсутствующим выражением лица поприветствовал нас, после чего мы вошли и исчезли за дверями.

– Когда попадаешь в подобные места, целесообразно не задавать лишних вопросов, – прошептал Вилли. – У тебя должен быть такой вид, как будто ты уверен на сто процентов в том, что делаешь, – в противном случае у них могут возникнуть подозрения и, соответственно, ненужные нам вопросы.

Он повел меня вниз по коридору, и мы оказались у одной из дверей. Это была комната отдыха, и, войдя внутрь, мы обомлели, впрочем не меньше, чем люди, там находившиеся.

В центре комнаты стоял заставленный стаканами, тарелками с ветчиной и другой закуской стол. По виду находящихся там можно было точно сказать, что они уже выпили не одну бутылку водки.

– Вольно, – дал приказ Вилли. – Продолжайте. – Они выглядели явно испуганными, ожидая, по крайней мере, ругательств в свой адрес, но слова, слетавшие с языка Вилли, звучали просто: – Старший лейтенант и я – из отряда связистов, и мы всего-навсего проверяем связь. Так что не обращайте на нас внимания. Как будто нас нет.

Они закивали и продолжили пьянствовать. Среди них находились двое наших ребят. Третий отсутствовал.

Выйдя из здания, мы сели в машину и поехали в конец улицы. Затем, повернув направо, Вилли проехал по дороге метров двести и снова остановился. С нашей стороны был лес, а напротив стояли частные домики одесских служащих, очень красивые и ухоженные.

– Теперь нужно идти в лес, – сказал Вилли.

Бросив машину, мы прошли пешком метров сто. В лесу приятно пахло соснами и сыроватой землей, повсюду рос мох, вперемешку с травой, которую покрывали листья, совсем недавно упавшие с деревьев. И тишина. Затем мы услышали свист нашего связного, а потом увидели его, появившегося из кустов.

– Есть изменения в планах?

– Нет. В полночь, как было условлено. Какие проблемы? – спросил я.

Он отрицательно покачал головой:

– Все спокойно.

Не говоря больше ничего, он снова исчез, а мы, повернув назад, сели в машину и поехали в юго-восточном направлении, и на дороге, ведущей вверх, встретили нашего следующего связного. Последовал аналогичный доклад: все идет по плану. Далее, на той же дороге, но уже ведущей вниз, нас поджидал третий рапортующий, не сказавший ничего нового. Доклады начинали становиться слишком монотонными, и наша поездка казалась пустой тратой времени – все везде шло отлично. Теперь, не тратя попусту времени, оставалось только покинуть территорию, и поэтому Вилли двинулся в северо-западном направлении, в сторону Германии, туда, где располагался наш отряд военной полиции.

На главной дороге, ведущей в сторону фронта, мы, попав в огромную пробку, застряли в ней. Количество идущего транспорта было просто фантастическим. Кареты «Скорой помощи», грузовики, танки и просто люди, идущие пешком, бесконечной вереницей тянулись на север. Грузовые машины, шедшие в одну сторону с заполненными боеприпасами кузовами, возвращались обратно до отказа набитые ранеными. В санитарных машинах также не было свободного места. Мы двигались со скоростью не больше, чем у черепахи, и расстояние в двадцать восемь километров до места, где находился наш головной дозор, преодолели за полтора часа с лишним. Оттуда было рукой подать до линии огня, где беспрестанно слышался грохот русской и немецкой артиллерии. Я понимал, что еще километров тридцать немецкого наступления, по десять – пятнадцать километров в день, и примерно через три дня они подойдут к нам. Я очень надеялся, что это произойдет раньше полуночи. Я совсем не думал, каковы будут наши шансы, если мы застрянем под Одессой слишком надолго, после того, как начнется пожар. Если майор Калоша и его люди поймут, что произошло, а мы не успеем уйти, нам действительно будет несдобровать. Сейчас мы уже почти подъехали к головному дозору. Оставалось совсем немного, но сквозь поток людей и машин становилось все сложнее пробираться. Какого черта все они делают здесь? Увидев троих русских военных, мы, подъехав к ним, остановились: