Георг Конрат - Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941–1942

Когда догоревший лист бумаги превратился в пепел, старший офицер произнес:

– Завтра, если потребуется, весь день, а может, и ночь вы будете тренироваться в прыжках с парашютом. И прыгать будете не с вышки, а с самолета.

Нам нечего было ответить на это, так как до этого мы не имели подобной практики. Нам выдали русскую форму и русские же винтовки, а также пистолеты. Еще мы получили сухую рыбу, сахар и подсушенный черный хлеб – сухари. Курящим дали русскую махорку, завернутую в русскую газету. Затем каждый получил фотографии с изображением своих близких: девушки, родителей, находящихся в саду или во дворе своего дома. И наконец, нам выдали наши документы, подтверждающие то, что мы являемся солдатами Красной армии. Командиры подразделений передали под нашу с Вилли ответственность три отряда, и мы отправились на место, где должны были отрабатывать свои ночные прыжки.

Все было странно и необычно. Все было доведено до совершенства и работало как самые точные в мире часы. Все мы взяли с собой документы, удостоверяющие то, что мы русские солдаты, фотографии и форму и все это упаковали в рюкзаки. Три больших транспортных самолета с пилотами на борту, которые абсолютно ничего не подозревали о предстоящем задании, уже ждали нас. Нас проинструктировали, закрепили на наших спинах парашюты и дали команду приступить к выполнению задания. С нас ничего не требовалось, кроме как просто выпрыгнуть из самолета. Нас выбрасывали на поле, и, приземлившись, мы еще пробегали метров пятьдесят с развевающимся сзади парашютом. Это занятие было не сложнее, чем спрыгнуть с крыши, и все остались целы и невредимы, без единой царапины. С заданием мы справились с полным успехом, и руководство решило, что вторая попытка будет напрасной тратой времени и бензина.

На военно-воздушной базе один из бараков был приготовлен специально для нас. Охранявшие казармы люди, показав нам наши комнаты, сразу же покинули помещение, и мы остались одни в здании, в радиусе тридцати метров вокруг которого ничего не было. Тем не менее с нашей казармы не сводили глаз, все здание было окружено, и мы, по сути, являлись заключенными в тюрьму пленниками.

Следующей ночью мы должны были тайно приземлиться на территории врага. В ту ночь вся немецкая промышленность завершала последние приготовления к войне. В наших казармах не спали. Офицеры носились по коридорам, готовя запасы продовольствия – продукты, как можно больше продуктов. Как заключенные, сидящие в своих камерах, мы словно ожидали приговора, который будет вынесен в субботу ровно в половине двенадцатого. Затем, до предела напичканные взрывчаткой и одетые в форму русских солдат, мы двинулись на взлетное поле. На этот раз офицеры охраны сопровождали нас в полете. Без десяти четыре мы должны были десантироваться. С этого момента наступал новый отсчет времени.

Когда наш самолет оторвался от земли, у меня от волнения засосало под ложечкой. Эти места должны быть стерты с лица земли в первую очередь, еще до того, как повсюду станет раздаваться грохот и рев немецких пушек.

В самолете мы заняли те же места, что и накануне, и оставалось только ждать прыжка. Набрав высоту, самолеты взяли курс на восток и пересекли латвийскую границу. Нашему взгляду открылись просторы российской территории. Нас инструктировали, показывая на киноленте место нашей высадки. Требовалась отвага, так как здесь мы могли быть замечены русскими военными.

Замигали красные огни. Это значило: «Команда – приготовиться!»

Затем один из офицеров открыл дверь и загорелся зеленый свет. Один за другим мы стали выпрыгивать.

Болтаясь в воздухе, я размышлял: «Если мы были замечены русскими, то нас немедленно схватят». Эта мысль совсем не привлекала меня, потому что, даже в случае сверхъестественного сопротивления наших трех отрядов, бойцы Красной армии наверняка окажутся сплоченнее и в несколько раз превысят нас по численности. Но больше всего меня беспокоило, что все изнурительные тренировки могут пойти коту под хвост.

Я благополучно приземлился на мягкую траву, быстро свернул и уложил парашют, необходимо было сориентироваться на местности, чтобы найти место условленной встречи. Когда я добрался туда, половина группы уже ждала остальных. Вокруг была тишина и покой. Мы закопали парашюты, а затем, совершенно ничем не отличающиеся от настоящих солдат-красноармейцев, маршируя строем, направились к главной дороге. Подойдя ближе, мы запели: «Моя Москва». Ступив на дорогу Рига-Шяуляй, мы пошли вперед, а второй отряд двинулся в противоположную сторону, запевая другую песню. Даже русская военизированная охрана не посмела остановить отряд, марширующий и распевающий песни во все горло. Тем более мы были не одни. Где-то недалеко слышались песни, которые пели уже настоящие русские, шагая целыми отрядами в разных направлениях. Ребята из секретной службы рассказывали, что сейчас много отрядов брошены на укрепление границы и именно поэтому нам встречалось так много солдат.