Георг Конрат - Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941–1942

– Расстояние семьсот метров, – сказал я своим стрелкам.

Артиллеристы еще не знали, где мы находимся. Они держали стволы своих орудий развернутыми во всех направлениях. Эта мишень находилась далековато, но с двух ударов мы могли разнести пару пушек.

Ребята открыли огонь. Боеприпасы взрывались один за другим, и сейчас русские не могли открыть ответный огонь, так как не видели нас.

Наш танк выехал из укрытия, став превосходной мишенью для любого вокруг, но наши пушки сотрясали все в округе, а пулеметы строчили по полю, не давая возможности русским подойти к их пушкам. Потом, в пятистах метрах от нас, я заметил огромные камуфляжные сети, растянутые не менее чем на тридцать метров в высоту. Я не знал, что действительно находится под ними, но, предположительно, там могли быть самолеты – возможно, в замаскированных ангарах. Я дал указание:

– Приготовиться к бою! Бьем по цели. Стреляйте, когда будете готовы.

Наш танк медленно повернул пушку в нужном направлении, и ребята открыли огонь. Два снаряда попали в стальную сеть и исчезли, а через несколько секунд раздался страшный грохот фантастически мощного взрыва, потрясший воздух. От отдачи наш танк тряхнуло так, что он, как лошадь, встал на дыбы и снова опустился на землю. Очевидно, я допустил небольшую ошибку. Это был не ангар для самолетов, а бомбохранилище. Я опустился в танк, быстро закрыв задвижку над головой.

– Сматываемся отсюда! – закричал я.

Мы на скорости тронулись с места, но шрапнель, разлетавшаяся при взрыве, обдала танк. Шум, создаваемый ею, внутри танка был просто невыносимым. Казалось, будто, вместо маленьких долетевших до нас кусочков металлической сетки, по внешней стороне танка скребут многотонные куски стали, готовые вот-вот прорваться внутрь. Скрежет, раздающийся внутри танка, заложил нам уши, и даже продолжающийся грохот артиллерийских орудий стал слышен приглушенно. Я держал крышку закрытой, а потом намеренно высунулся, чтобы глянуть, хоть одним глазком, что делается вокруг. Сейчас мы пересекали противоположную сторону поля, но я увидел, что вся территория и хранилища, находящиеся на ней, охвачены огнем. Бомбы до сих пор продолжали взрываться, но самое худшее было то, что происходило в небе над нашей головой. Несколько самолетов кружили над полем, тщетно пытаясь вылететь за пределы аэродрома, потому что стоявший ближе всего к ним танк сразу же открыл огонь и сбил их, словно уток. Я слышал стрельбу одновременно из нескольких пулеметов, но чьи они и где располагаются, я не мог сказать. Вдруг раздался еще один взрыв, и огромные языки пламени взмыли в небо. Звук такой силы мог означать лишь одно: на базе уничтожен топливный склад. Значит, военно-воздушных сил здесь больше не существовало. Наблюдая за пожаром, я чувствовал себя очень прочно и уверенно.

Мы поехали к границе, где по левую сторону находились наши, продолжая расстреливать все, что попадалось впереди. Я боялся только одного – как бы не попасть в западню, которой могла стать металлическая сетка, окружающая территорию. Мы ехали медленно, стреляя по сторонам и по самолетам, да и вообще по всем движущимся предметам. Неожиданно по нас был нанесен прямой удар из пушек. Я выругался. Мы ползли ничем не прикрытые, поэтому нам нужно было как можно быстрее скрыться из вида, сойти с поля и спрятаться среди деревьев. Я решил ехать вперед и прокричал ребятам:

– Уходим отсюда быстро, гони в невысокие заросли!

Все же это было лучше, чем подорваться на этой тропе. Танк грохотал, когда мы уходили, подгоняемые орудийными выстрелами. Я понятия не имел, откуда в нас палят, и понимал, что мы не доберемся до укрытия.

Несколько русских летчиков, окружив наш танк, приблизились так, что мы даже не успевали целиться в них.

Но мы не двигались, из-за страха быть стертыми с лица земли артиллеристами, которые тоже были хитры: прекратили стрельбу, чтобы не выдать свое местонахождение.

Я всей душой надеялся, что мы действительно разрушили их коммуникации.

На поле битвы становилось жарко, невыносимо жарко от взорванных самолетов и горящего топлива. Огонь уже перекинулся на деревья, тлела трава, и плавилась земля. Но, несмотря на дымовую завесу, мне удалось разглядеть танк, стоявший на левой стороне. Быстро, не успел он еще направить на нас свою пушку, я закричал в рацию:

– Прием! Как слышно? На связи Первый! Вызываю Второго! – Сейчас я говорил по-немецки. Больше не имело смысла притворяться русскими.