Бэзил Лиддел Харт - Битвы Третьего рейха. Воспоминания высших чинов генералитета нацистской Германии

В понятие боевой мощи, по мнению Тома, включаются только танки, участвующие непосредственно в боевых действиях. Всего в полку, включая легкие танки, используемые в разведывательных целях, насчитывалось 160 танков.

«Легкие дивизии были созданы в порядке эксперимента, и их сила была неодинаковой. Как правило, в них входили два мотопехотных полка (из трех батальонов каждый) и один танковый батальон. В дополнение к этому они имели бронеавтомобильный разведывательный батальон и батальон мотоциклистов, а также артиллерийский полк – как в танковых дивизиях.

После польской кампании мы отказались от этого эксперимента, преобразовав легкие дивизии в бронетанковые. Для наступления 1940 года на западе было подготовлено 10 полностью укомплектованных танковых дивизий, а также танковый полк СС «Лейбштандарте», более мощный, чем обычный танковый полк. К тому времени доля средних танков в общем числе уже значительно возросла, но все еще было очень много легких танков, куда больше, чем хотелось бы».

Затем Тома сообщил мне удивительную вещь. Оказывается, для оккупации Франции немцы использовали только 2400 танков, а вовсе не 6000, как утверждали французы. Он отметил, что сознательно не принял в расчет легкие разведывательные танки, которые презрительно именовал «консервными банками». «Французские танки были лучше наших и не уступали в численности, но были слишком тихоходными. Францию мы победили благодаря внезапности и скорости».

Говоря о характеристиках разных типов танков, Тома отметил, что, если бы ему пришлось выбирать между «толстой кожей» и «способностью быстро бегать», он, без сомнения, предпочел бы последнее. Другими словами, тяжелой броне он предпочитал скорость. Весь его богатый опыт показывал, что из двух качеств скорость является более полезной, если, конечно, нельзя получить и то и другое. По его мнению, идеальный танковый полк должен состоять из 2/ 3относительно быстроходных больших танков и 1/ 3очень быстроходных легких танков.

Размышляя о кампании 1940 года, Тома сказал: «Все танкисты хотели, чтобы во главе танковой армии, осуществившей прорыв в Арденнах, находился генерал Гудериан. Клейст значительно хуже понимал суть танковой войны – не так давно он был одним из самых ярых противников танков. Решение поставить скептика, пусть даже обращенного в нужную веру, во главе танковой армии было типичным для немецкой армии, впрочем, для вашей тоже. Гудериан считался несговорчивым подчиненным, и Гитлер, обладавший правом решающего голоса, одобрил назначение Клейста. Тем не менее Гудериан был призван, чтобы осуществить прорыв, что он и сделал, как на учениях в 1937 году. После этого он продолжил следование к Каналу. Он всегда полностью концентрировался на достижении и закреплении успеха, не обращая внимания на второстепенные детали. Его напористость стала решающей, поскольку именно она не оставила французам времени на подтягивание сил.

В армии часто говорили, что Гудериан слишком стремился нападать, забывая обо всем другом, словно увидевший красную тряпку бык [2]. Я не могу согласиться с этим мнением. Мне довелось служить с ним в 1942 году под Сталинградом, где сопротивление было чрезвычайно упорным, и я имел возможность убедиться, что даже в этих тяжелейших условиях он проявил себя как грамотный и умелый командир».

Я поинтересовался у Тома, каковы, по его мнению, причины удивительного успеха, сопутствовавшего немецким танковым силам на ранней стадии войны. Он назвал пять причин:

«1. Концентрация всех сил в точке проникновения вместе с бомбардировщиками.

2. Использование выгоды ночного передвижения по дорогам – таким образом нам удавалось скрытно проникнуть далеко в глубь территории, даже за линию фронта.

3. Слабая противотанковая оборона противника и наше явное преимущество в воздухе.

4. Тот факт, что танковая дивизия имела достаточно горючего, чтобы пройти 150–200 км. При необходимости передовые части снабжались горючим по воздуху – его сбрасывали в контейнерах с парашютами.

5. Запасы продовольствия в дивизии были распределены следующим образом: в танке – на 3 суток, в полковой колонне транспорта снабжения – тоже на 3 суток и в дивизионной колонне – еще на 3 суток».

Тома привел примеры высокой скорости, длительное время поддерживаемой в танковых колоннах при дальних переходах. Он сказал, что во время польской кампании в течение семисуточного перехода из Верхней Силезии в Варшаву средняя скорость передвижения составляла 30 миль в сутки. На втором этапе французской кампании бросок от Марны до Лиона был выполнен с такой же средней скоростью. Во время русской кампании 1941 года переход от Рославля до Киева занял 20 суток при средней скорости 15 миль в сутки, а прорыв от Глухова до Орла был осуществлен за трое суток, причем танки проходили 40 миль в сутки. Рекордная цифра составляет около 60 миль в сутки.