Роландо Кристофанелли: Дневник Микеланджело Неистового

Часть первая

Сегодня, пока я писал другу в Рим, у меня мелькнула мысль, показавшаяся мне далеко не пустячной. Я вдруг задался вопросом: а почему бы не записать на отдельном листке хотя бы часть того, о чем я поведал римскому другу, и сохранить затем среди прочих моих бумаг? Покончив с письмом, я вновь вернулся к этой идее и, хорошенько поразмыслив, счел ее весьма заманчивой. "Неужели то, о чем пишу, - думал я, - не затрагивает мою творческую жизнь? Разве люди, с которыми мне случается обмениваться мыслями, живут не в том же мире, что и я? Так отчего же все происходящее на моих глазах не должно волновать меня как человека и художника? Не стоит ли вплотную заняться всем этим?"

Я подумал также о том, как много художник может почерпнуть для себя из важнейших событий, происходящих в жизни общества, - событий, которые порождают новые отношения и взгляды, а порою дают новое направление искусству. И чем полнее и глубже я проникнусь всем происходящим вокруг меня, тем теснее, как мне кажется, станет моя связь с жизнью, которая отнюдь не кончается за порогом моего дома.

Мой отец *, скажем, имеет обыкновение делать пометки о своих делах за день, причем записывает все с такой скрупулезностью, на которую я вряд ли способен. По вечерам он подсчитывает дневную выручку и расходы по хозяйству, не преминув при этом упомянуть о сущих пустяках. Профессия нотариуса сделала его настолько заскорузлым и ограниченным, что он уже не в состоянии думать ни о чем другом, кроме собственной корысти, и видеть что-либо дальше своего носа. Посему в его каждодневном кропательстве я не вижу никакого прока. Лишь однажды я заинтересовался теми его записями, где речь шла непосредственно обо мне. Пока мне удалось прочитать не более трех-четырех страниц, да и те, разумеется, без его ведома (отец так трясется над своими конторскими книгами, что боже упаси, если застанет меня за их чтением!).

* Мой отец - Лодовико ди Леонардо ди Буонаррото Симони (1444-1531).

Никогда не забуду охватившее меня волнение, когда лет пять назад отец попросил меня подняться в его комнату и принести какие-то счета. Воспользовавшись случаем, я тут же раскрыл пухлую книгу за 1475 год и среди страниц, датированных мартом месяцем, после пометки о продаже какой-то лавки отыскал запись с указанием часа и места моего появления на свет. С тех пор я не пытался более совать нос в бумаги моего родителя, будучи уверен, что не найду в них ничего для себя путного. Для меня мало что значат тесные столбцы цифр в графе приход-расход. Да и какое мне дело, что в такой-то день означенного года отец принял на дому того или иного барышника, чтобы договориться о продаже зерна из нашего поместья. Должно быть, отцовы фолианты похожи друг на друга как две капли воды, а посему неимоверно скучны. Впрочем, они доподлинно отражают его дух, да и сам образ жизни, которому он неизменно верен.

Я же в своих записках, которые намереваюсь сохранить, буду отмечать известные мне события и все, в чем преуспею как художник. Буду писать о встречах с людьми и обо всем, что со мной приключится с годами. И если удастся сохранить постоянство в этом моем начинании, то однажды, порывшись среди старых бумаг, смогу вновь вернуться к дням моей молодости. Не знаю, насколько меня хватит, но уверен, что при удобном случае постараюсь сдержать данное себе слово. Пусть это будет моим прямым долгом. Флоренция, 16 января 1494 года.

* * *

Лоренцо *, одержимый страстью завлекать во Флоренцию даровитых людей, внял совету Пико делла Мирандолы * и пригласил к себе доминиканского монаха Джироламо Савонаролу *. Прошло совсем немного времени, а этому доминиканскому брату удалось уже взбаламутить весь город, воспользовавшись податливостью флорентийцев на проповеди, в которых он обрушился на извечное падение нравов. Ведет он себя вызывающе: мечет громы и молнии, нападает открыто и исподволь на самых именитых и внушающих страх горожан, предрекая всем неминуемую погибель и кару господню. Вконец перепуганные простолюдины начинают уже верить в него как в новоявленного провозвестника, ниспосланного с небес, но только уж не знаю, какими путями к нам, грешным, снизошедшего.

* Лоренцо Медичи, прозванный Великолепным (1449-1492), - правитель Флоренции с 1469 г., при котором были уничтожены республиканские свободы. Умный и ловкий политик, он отличался высокой образованностью, покровительствовал гуманистам, поэтам, художникам, превратив Флоренцию в крупный центр культуры Возрождения. Оставил значительное литературное и поэтическое наследие.