Роландо Кристофанелли - Дневник Микеланджело Неистового

Скоро наступит рассвет, тогда я оседлаю коня и отправлюсь по делам, которые ждут меня в разных уголках Рима: от садов дворца Фарнезе до Капитолийского холма и Ватикана . В дневных делах и заботах мысль о Христе меня покидает, а встречи с людьми возвращают к реальности земного бытия.

* . и служит утешением - речь идет о Пьета, находящейся во флорентийском соборе, которую, как полагают, Микеланджело высекал для собственного надгробия. Работа продвигалась медленно, глыба оказалась неподатливой и с изъянами. Однажды в порыве гнева мастер разбил мраморную группу (Христос, Богоматерь, Мария Магдалина и св. Никодим), отдав обломки своему слуге. В 1561 году изуродованная скульптура стала собственностью флорентийского купца Франческо Бандини, по заказу которого ученик мастера Тиберио Кальканьи восстановил ее. По утверждению Вазари, в образе Никодима Микеланджело изобразил самого себя.

* .до капитолийского холма и Ватикана - в последние годы жизни Микеланджело активно работал как архитектор; помимо работ в соборе св. Петра, завершил строительство дворца Фарнезе, создавал архитектурный ансамбль на Капитолийском холме, переоборудовал Термы Диоклетиана, работал над другими проектами, в том числе над библиотекой Лауренциана (Флоренция).

* * *

Вазари преподнес мне в дар свой труд, в котором даны жизнеописания крупнейших итальянских художников прошлых столетий и живших в нынешнем веке. В конце монументального произведения говорится о последнем оставшемся в живых мастере - Микеланджело Буонарроти. Хотя биограф заявляет, что родился он "под фатальной счастливой звездой", я придерживаюсь иного мнения, ибо вряд ли кому выпадала столь тяжкая доля, которая терзала и преследовала меня всю жизнь (чтобы опровергнуть Вазари, мне пришлось бы затеять длинный разговор, от которого, однако, воздержусь, поскольку "счастье" моей жизни довольно подробно освещено в этих заметках).

Страницы, которые Вазари посвятил моему творчеству, проникнуты истинной любовью ко мне, но я был бы автору этого труда еще более признателен, если бы он несколько поумерил свой пыл и богатое воображение.

А между тем объявился еще один биограф, который вознамерился создать труд под названием "Жизнь Микеланджело Буонарроти и прочее". Это Асканио Кондиви *, который, как я полагаю, получил лично от папы Юлия III задание докучать мне вопросами и записывать мои ответы.

Хотелось бы, чтобы и в искусстве Асканио показал ту же прыть, которую он проявляет, напоминая мне о делах давно прошедших дней, дабы разбередить мне душу и вызвать на разговор. Надо признать, что он осведомлен о многих событиях моей прежней жизни и его можно послушать не без интереса. Он брался за писание картин, ваял статуи, работал над архитектурными проектами, сочинял мадригалы, изучал литературу и, как говорится, всему обучен понемногу. Но до сих пор ему не удалось показать мне ничего стоящего и законченного. Единственное, в чем он мастак, - это рассказывать занимательные истории. А время бежит, и мы уже переступили границу полувека.

* * *

Приближающаяся смерть заставляет меня подумать о дальнейшей судьбе моего слуги Урбино *, который живет у меня более двадцати лет. Хочу оставить ему одно из своих поместий и некоторую сумму денег. На днях спросил его:

* Асканио Кондиви (ок. 1525-1574) - художник, скульптор, литератор, автор "Жизни Микеланджело" (1553).

* ...моего слуги Урбино - Франческо Амадори, прозванный Урбино, ученик и слуга Микеланджело, работал вместе с мастером 26 лет и умер в 1555 году.

- Когда помру, что станешь делать?

- Пойду служить другому, - ответил он с готовностью.

В одном из своих писем герцог Козимо изъявляет желание назначить меня сенатором, дабы я мог жить во Флоренции. Это предложение настолько далеко от моих подлинных интересов, что считаю излишним распространяться о нем. Скажу лишь, что оно меня немало позабавило. Да будет известно Козимо, что, даже если бы я захотел вернуться в родной город, мне не позволили бы осуществить это дела по строительству собора св. Петра. Вопрос этот решен раз и навсегда, и меня не заставят от него отступиться ни мольбы князей, ни любые другие причины. Прошу лишь об одном - чтобы меня не отвлекали пустяками от дел.

На днях меня вновь навестил племянник Леонардо. Теперь он одевается таким франтом, словно отец оставил ему баснословное состояние. Посмотреть, как он появляется на людях, - ну прямо прирожденный аристократ. Но я его не корю. Племянник должен с достоинством носить имя Буонарроти, особенно теперь, когда он собирается породниться со знатным флорентийским семейством Ридольфи.