Отто Дитрих - Двенадцать лет с Гитлером. Воспоминания имперского руководителя прессы. 1933-1945

Это довольно резкое замечание о Геббельсе, который хотел бы воспрепятствовать моему назначению, требует объяснения. Именно в это время Гитлер поссорился с Геббельсом из-за связи того с чешской киноактрисой Лидой Бааровой. Не желая публичного скандала, Гитлер запретил фрау Геббельс подавать на развод. Эти несколько месяцев были единственным временем, когда дружба Гитлера с Геббельсом дала трещину. Во все остальные времена Гитлер превозносил Геббельса за его талант оратора (на самом деле тот был великим демагогом), публично называл своим лучшим другом и поддерживал его истеричную театральность.

Эта история ярко показывает, какой своевольной была политика Гитлера в отношении персонала. Ему в голову не приходило, что человек может отказаться от должности и уж тем более уйти в отставку без его разрешения. Гитлер признавал только беспрекословное подчинение тому, что сам считал долгом перед нацией.

К комнате с камином и красным плюшевым ковром, которыми были устланы все комнаты в квартире Гитлера, примыкала столовая. Там тоже происходили исторические застольные беседы, особенно в мирное время. В годы войны подобные неофициальные сборища проходили в казино в ставке Гитлера, где бы она ни размещалась в данный момент. Столовая в канцелярии представляла собой простую, побеленную известковым раствором комнату. В ней стоял сервант, сконструированный самим Гитлером. Одну стену целиком закрывал колоссальный гобелен с живописным изображением Авроры, богини зари, едущей по облакам на тяжелой колеснице в окружении многочисленной свиты. В центре комнаты стоял большой круглый стол, за которым могли разместиться пятнадцать человек. Между четырьмя и шестью часами вечера к этому столу придвигали пятнадцать красных стульев, а между восемью и десятью часами подавали ужин. Члены этого круглого стола, преимущественно мужчины, часто менялись, но некоторые присутствовали постоянно: члены правительства и партийные функционеры, которых Гитлер всегда приглашал на совещания. Случайными посетителями могли быть министры, гаулейтеры, послы, генералы, артисты и экономисты. Иногда бывал Геринг, зато Геббельс приезжал из своего министерства на Вильгельмсплац почти каждый день. Нередко гости, прождав Гитлера несколько часов, уезжали голодными, так и не дождавшись хозяина.

Здесь, в канцелярии, по контрасту с Бергхофом, застольные беседы велись о политике или о текущих общественных, экономических, культурных и международных проблемах. И последнее слово всегда оставалось за Гитлером. Трудно определить атмосферу, царившую за этим столом. Ни один ужин и ни один обед, на котором я когда-либо бывал, не напоминал эти трапезы в канцелярии. В этой столовой никто не чувствовал себя свободно. В присутствии Гитлера даже самые живые и интересные люди превращались в молчаливых слушателей. Они смущенно замыкались в своей скорлупе, а Гитлер повторял перед ними тысячи раз произнесенные слова и жесты, еще больше сковывая их. Завсегдатаи кружка знали, что условия дискуссии несправедливы: здесь даже речи не шло о равных правах между хозяином дома и гостями. Обсуждались только хорошо известные взгляды Гитлера, а значит, не происходило обмена мнениями. Гости только слушали; сами они не высказывались. Исключением был Геббельс. Гаулейтер Берлина и министр пропаганды, он позволял себе вмешиваться во время разговора, подхватывать идеи Гитлера, развивать их и часто пользовался возможностью добиться от Гитлера устных решений по самым различным вопросам. Если Гитлер не говорил, а Геббельс не вмешивался, за столом возникало скованное молчание, которое хозяин разрешал прервать потоком шуток, предлагая фотографу Гофману рассказать южнонемецкие и венские анекдоты о «графе Бобби». Иногда положение спасал Геббельс, повторяя последние политические остроты на берлинском жаргоне, правда выбирая только невинные истории или шутки, касающиеся Геринга. Геринг был великодушен и не обидчив, он сам любил собирать шутки о себе. Персона же Гитлера всегда была священна и неприкосновенна. За обедом Гитлер обычно перебрасывался шутками со своим официантом, типичным берлинским чудаком; раньше он работал в ресторане «Хижина дяди Тома» на открытом воздухе. Официант часто отпускал низкопробные шутки, снижавшие напряжение и смешившие гостей.

Однажды за столом произошел следующий случай. Был день рождения одного из адъютантов. Геббельс, желая смутить меня, шепнул Гитлеру, что хорошо бы предложить мне встать и произнести праздничный тост. Гитлеру идея понравилась; он написал несколько слов на карточке у прибора и передал мне категорический письменный приказ встать и говорить. Но Геббельс был посрамлен. Я сымпровизировал очень симпатичную маленькую речь и с честью вышел из положения. Более того, мне удалось отомстить Геббельсу, заставив весь стол дважды встать и выпить за здоровье адъютанта... [32]