Отто Дитрих - Двенадцать лет с Гитлером. Воспоминания имперского руководителя прессы. 1933-1945

Гитлер исколесил почти весь рейх. Мюнхен, Берхтесгаден, Берлин, Нюрнберг, Веймар, Байрейт и Годесберг, а позже Линц и Вена были его любимыми местами, если перечислять их в соответствии с частотой его посещений. Были годы, когда он не оставался на одном месте или в одной из своих резиденций дольше трех-четырех дней подряд; можно было точно сказать заранее, когда он отдаст приказ своим соратникам готовиться к очередному переезду. Иногда он сам не знал, куда отправится. Когда неугомонный нрав гнал его вперед, он решал между двумя направлениями, бросив монетку, полагаясь на случай или, если хотите, руку судьбы. Когда решение было принято, оно оставалось неизменным. Кстати, это было единственное суеверие Гитлера. Конечно, он часто говорил о высшей вере в себя и свою «национальную судьбу», но, вопреки широко распространенному мнению, не доверял астрологии или любым оккультным наукам. Я уже писал, что Гитлер был очень невысокого мнения о Гессе, потому что тот увлекался всякой мистикой. Поскольку так получалось, что на дни его массовых митингов всегда выпадала хорошая погода, в народе прижилось выражение «гитлеровская погода». Однако самого Гитлера глубоко беспокоили эти счастливые атмосферные совпадения. Он боялся, что эта вера твердо укоренится в народе, а неизбежные изменения подорвут его репутацию.

Сам Гитлер однажды сравнил свои путешествия и остановки в многочисленных местах Германии с передвижением средневековых немецких императоров из одного императорского поместья в другое.

Веймар был одним из регулярных мест остановок Гитлера. В Веймаре его привлекала и культурная атмосфера города, и тот факт, что это была родина его ранних единомышленников. Он всегда останавливался в историческом отеле «Элефант», который позже обновили и сделали одним из лучших отелей Германии. В Веймаре он регулярно посещал спектакли Немецкого национального театра, а потом приглашал актеров и актрис провести с ним вечер в гостиной отеля. Такие сборища нередко продолжались до рассвета.

По контрасту со своей ярко выраженной любовью к искусству Гитлер был почти равнодушен к духовным ценностям. Все интеллектуальное рассматривалось им лишь через призму национализма. Мы не раз беседовали с ним на эти темы. Науку он уважал и ценил только тогда, когда она была нужна непосредственно для военных или других утилитарных целей. А вообще профессора были для него предметом добродушных насмешек, хотя, как глава государства, он сам часто выступал в роли профессора.

Гитлер много читал, особенно поздно ночью, когда, лежа в постели, долго не мог заснуть. Круг его чтения состоял из технической литературы, различных биографий и трудов по его любимым видам искусства: архитектуре, живописи, скульптуре, музыке, театру и кино. Теоретические работы и беллетристику он принципиально игнорировал. Особенную антипатию он питал к романам, которых никогда не читал, и к поэзии; стихи вызывали у него отвращение. В ранние годы своего правления он часто перечитывал «Индийские сказки» Карла Мая, свою любимую детскую книжку. Произведения Бернарда Шоу и социальную сатиру он обожал, как в печати, так и на сцене.

А вот титаны немецкой литературы его не трогали. С его националистической точки зрения, Шиллер был предпочтительнее универсального космополита Гете. Я никогда не слышал, чтобы Гитлер говорил о Гете.

Во время своих визитов в Веймар Гитлер всегда наносил короткие визиты фрау Форстер-Ницше, сестре Ницше. Но из работ Ницше Гитлер воспринял только культ личности и доктрину сверхчеловека; другие аспекты трудов философа его не интересовали. Он подарил Муссолини на день рождения в 1944 году баснословно дорогое переплетенное издание Полного собрания сочинений Ницше. Кроме Ницше, единственным философом, которого когда-либо упоминал при мне Гитлер, был Шопенгауэр. Он любил повторять, что, отправляясь на войну в 1914 году, положил в свой мешок дешевое издание работ Шопенгауэра. Но в Шопенгауэре его интересовали не доктрина пессимизма, вопросы гносеологии или этика, а только блестящий афористический язык, язвительная ирония, с которой тот нападал на профессиональную науку своего времени, безжалостная критика и едкий полемический стиль этого остроумного философа. Это был предел контакта Гитлера с интеллектуальным миром.

Он прокламировал новое мировоззрение, но вряд ли соизволил упомянуть о великих мыслителях человечества, от Платона до Канта и Гете. Самые высокие истины, самая великая мудрость и все интеллектуальные богатства, накопленные за столетия, для Гитлера не существовали, если они не вписывались в его националистическую идеологию.