Отто Дитрих - Двенадцать лет с Гитлером. Воспоминания имперского руководителя прессы. 1933-1945

Все прошедшие годы я наблюдал восторженное отношение народа к Гитлеру. Но демонстрации, когда он въезжал в Линц и Вену, были, пожалуй, самыми искренними из тех, что я видел. Если бы до вторжения в Австрию Гитлер не был убежден в своей высшей миссии спасителя нации, после столь бурного приема ему бы пришлось в этом убедиться.

Первые двадцать четыре часа после вторжения в Австрию Гитлер еще не думал об аншлюсе [6]. Боясь интервенции других сил, он хотел, чтобы австрийский президент Миклаш назначил национал-социалистическое правительство. На следующий день в полдень в «Вейнзингер-отеле» в Линце Гитлер прочел подготовленный мною отчет о реакции зарубежной прессы. Все зарубежные газеты представляли присоединение Австрии как уже свершившийся факт, и их беспокойство по этому поводу подало ему идею. Он спросил: почему бы на самом деле не произвести аннексию, в которой его уже обвинили? После нескольких часов колебаний он окончательно принял решение в пользу аншлюса, созвал специалистов-администраторов и приказал им подробно разработать процедуру вхождения Австрии в рейх. Это почти невероятно, но подобный исторический инцидент не единственный в карьере Гитлера. Иногда слух, пронесшийся в лживой прессе, наталкивал его на мысль сделать то, чего он делать не собирался. Поскольку я так часто передавал ему сводки новостей, у меня была полная возможность наблюдать психологическую сторону подобных случаев. Сообщение в газетах о его намерениях нередко подавало ему идею. Как ни странно, но это факт.

Когда Гитлер по радио сообщил немецкому народу о «величайшем достижении моей жизни: вхождении моей родины в рейх», он уже был опьянен успехом. Это чувство не покидало его несколько лет и служило важной мотивацией будущих действий.

Сразу же после аншлюса, в апреле 1938 года, Гитлер провел в рейхе всеобщие выборы. Это были последние выборы. Одобрение или неодобрение «возвращения Австрии в рейх» расценивалось как приятие или неприятие режима. Таким образом, Гитлер искусно воспользовался ситуацией, чтобы связать немецкий национализм и немецкое чувство патриотизма с собственной персоной. Эмоциональное одобрение народом решения исторического вопроса, который оставался нерешенным в течение нескольких столетий, не давало ему права требовать согласия народа на его дальнейшие жестокие политические игры и их ужасные последствия. Всенародная радость по поводу аншлюса казалась ему мандатом на претворение в жизнь его планов. Год спустя он выступил против других наций. Это было предательством веры немецкого народа; даже если предположить, что сам он искренне верил в национальную необходимость своих действий, он все равно виноват в предательстве.

События вокруг судетского кризиса поздним летом и осенью 1938 года теперь можно рассматривать как последнее усилие оппозиционных сил переговорами сдержать стремительное продвижение Гитлера и направить его необузданные силы в мирное русло.

В июле 1938 года Гитлер присутствовал на крупном спортивном фестивале в Бреслау (главном городе земли Нижняя Саксония). Неописуемая сцена, когда, проходя мимо трибуны, немецкие жители Судет буквально кричали Гитлеру, чтобы он их освободил, произвела на него неизгладимое впечатление. Он почувствовал, что народ поддерживает его планы вооруженного вторжения в Прагу.

Еще до того, как в критический момент вмешался Муссолини, до того, как Чемберлен и Даладье приехали в Мюнхен, фон Нейрат, Геринг и другие пытались хоть как-то повлиять на Гитлера. Его поддержал только Риббентроп. Риббентроп, уже будучи министром иностранных дел, во время вторжения в Австрию оставался в Лондоне. Было ясно, что он хочет воспользоваться судетским кризисом, чтобы заручиться благосклонностью фюрера. Немецкий народ неизменно был на стороне тех, кто пытался сохранить мир и сгладить ситуацию. Людей беспокоили частые визиты Чемберлена в Берхтесгаден, Годесберг и Мюнхен. В Мюнхене Даладье снискал спонтанные овации.

Гитлер праздновал триумф освободителя судетских немцев. Пока он был доволен. За час до отлета в Лондон Чемберлен неожиданно нанес визит Гитлеру в его личные апартаменты на втором этаже дома на Принц-регентенплац и попросил того подписать заявление о том, что Англия и Германия будут поддерживать мир. Гитлер подписал, но очень неохотно. Несколько минут спустя, когда Чемберлен ушел, он гневно обвинил британского премьер-министра в том, что тот приходил только с целью провести и обмануть его.