Эдвард Кукридж - Европа в огне. Диверсии и шпионаж британских спецслужб на оккупированных территориях. 1940–1945

А тем временем в нескольких сотнях миль от столицы, в Солони, продолжались допросы Пьера Кулиоли. Позже он описал мне события так: «Они сорвали с меня всю одежду и бросили ее в кучу. Я заметил в шляпе отверстие от пули. Должно быть, я лишь случайно избежал смерти. Мне крепко связали руки и привязали их к спинке кровати. Затем доктор сделал мне три укола и сказал, что это снизит мою чувствительность к боли. Затем штурмбаннфюрер Бауер и еще несколько гестаповцев начали меня допрашивать. Они избивали меня тяжелым черным кожаным ремнем, причем метили так, чтобы пряжка попадала по носу, по губам, по глазам… Они требовали, чтобы я сказал, где я жил. Чтобы не выдать Датемов, я назвал адрес пансиона, где я действительно несколько раз останавливался. Тем более, что у меня в бумажнике лежало извещение о почтовом переводе, на котором был указан адрес пансиона. Затем допрос прервался. Видимо, гестаповцы сочли невозможным продолжать избивать меня на глазах у врачей люфтваффе, которые вошли в комнату. Позже меня перевели в казармы, заперли в камеру, продолжали регулярно избивать. В конце концов я попал в гестапо, и допросы продолжал сам Бауер. Он знал, что я являюсь одним из руководителей сети Prosper, упоминал имена Саттила, Аршамбо, Дениз, Дерикура и многих других. Бауер знал о нашей организации все. Убедившись в этом, я согласился сделать заявление. Я с ходу сочинил очень, на мой взгляд, впечатляющую историю, которую следователь записал под мою диктовку. Таким образом я надеялся защитить себя и своих друзей».

Этот рассказ не произвел особого впечатления на Бауера. Он уже успел допросить Пиккерсгиля и Макалистера и знал, что их встречал Кулиоли. Поэтому Бауер задал вопрос о посадочных площадках. Пьер был к нему готов и с ходу назвал две, причем одна из них была расположена к югу от Луары и на протяжении многих месяцев ни разу не использовалась. Кулиоли подробно описал систему установки посадочных огней, но только старую, от которой давно отказались.

Полуживого Кулиоли погрузили в машину, и Бауер повез его в Париж. По пути они сделали короткую остановку, во время которой Кулиоли показал одну из названных им посадочных площадок, ту, которой не пользовались. А еще ему посчастливилось увидеть одного из братьев Датем. Ничего не подозревающий парень спокойно ловил рыбу. Таким образом Кулиоли с облегчением убедился, что его родственники на свободе.

На авеню Фош машина прибыла около полуночи 24 июня. В коридоре возле кабинета Киффера Кулиоли встретил Мод Лорен.

– Жаклин убили на моих глазах, – шепнул он.

– Моего мужа и меня арестовали вместе с Аршамбо и Дениз, – ответила она.

– А Проспера? – успел спросить Кулиоли, но ответа уже не услышал. Его втолкнули в кабинет.

Последние два слова сослужили Кулиоли плохую службу. На процессе 1948 года его обвинители утверждали, что он таким образом закончил фразу мадам Лорен – арестовали меня, моего мужа, Аршамбо, Дениз… и Проспера. Получалось, что Кулиоли знал обо всех арестах, а значит, сам был предателем. Я не сомневаюсь, что это был только вопрос, не заключавший в себе никакого тайного смысла, и, более того, вполне закономерный. Если человеку сообщили об аресте майора Нормана и Андре Боррель, естественно, что он проявляет беспокойство о судьбе майора Саттила. В конце концов суд поверил Кулиоли и оправдал его.

Как только гестаповцы получили от Саттила адрес в Три-Шато, Киффер решил лично «уничтожить осиное гнездо». К операции он готовился с истинно немецкой тщательностью и с большим энтузиазмом.

На место выехали две машины с эсэсовцами под командованием штурмфюрера Келлера, Йозеф Плакке, а также несколько агентов-провокаторов, включая ставшего в своем роде знаменитостью Люсьена Прево.

Немцы определенно надеялись обнаружить в Три-Шато, единственном месте, о котором им удалось узнать от Саттила, целый лагерь офицеров SOE. Они принудили Саттила написать письмо Дарлингу с приказом выдать его подателю спрятанное оружие. На подъезде к Гисору грузовики с эсэсовцами остановились. Дальше поехали только французы-предатели на своей машине и Прево на велосипеде.

Подъехав к дому мадам Гепан, Прево передал письмо Саттила капитану Дарлингу и сказал, что он и его люди, активные борцы Сопротивления, хотели бы забрать оружие немедленно. Дарлинг ничего не заподозрил и даже пригласил Прево выпить. В застольной беседе Прево мимоходом упомянул несколько имен офицеров SOE, а также обмолвился о последней поездке Саттила в Лондон.