Корнелиус Райан - Самый длинный день. Высадка десанта союзников в Нормандии

Сержант Кейт Брайен из 5-й британской инженерной бригады находился на борту «LST-97». По его словам, судно было так переполнено, что люди должны были постоянно перешагивать через лежащих. Те, кому повезло и досталась койка, едва могли удержаться в ней, чтобы не сорваться вниз. Сержант Моррис Мэги из 3-й канадской дивизии рассказывал, что судно постоянно подбрасывало вверх и бросало вниз так сильно, что его буквально вывернуло наизнанку.

Но больше всего досталось тем, кто в составе конвоя был отозван назад. Весь день они в шторм пересекали Ла-Манш. И теперь корабли, полные воды, с обессилевшими экипажем и десантом, устало становились на якорь. К одиннадцати вечера все корабли вернулись назад.

На мостике «Корри», который стоял в море недалеко от Плимута, капитан-лейтенант Хоффман смотрел на вереницу десантных судов разных размеров и очертаний. Было холодно. Дул сильный ветер, и Хоффман слышал удары волн в плоские носы десантных судов.

Он сильно устал. Они возвратились в порт незадолго до того, как узнали причину переноса начала операции. Теперь они знали, что им снова предстоит выйти в море.

На нижних палубах новости распространяются быстро. Радист Бенни Глиссон узнал ее перед тем, как заступить на вахту. Когда он вошел в кают-компанию, то застал там человек десять. На ужин была индейка с гарниром. Лица у всех были мрачные.

– Ребята, – сказал он, – похоже на то, что вы едите последний ужин.

Бенни был недалек от истины. Почти половина из тех, кого он видел сейчас, уйдут на дно вместе с «Корри» почти сразу после часа «Н» в день «D».

Неподалеку на борту «LCI-408» моральный дух тоже был невысоким. Команда сторожевого корабля была уверена, что их поход учебный. Рядовой Уильям Филлипс из 29-й пехотной дивизии пытался развеселить команду.

– Эта посудина никогда не будет принимать участия в боях. Мы так долго находимся в Англии, что нам дадут работу только после окончания войны. Нас попросят очистить меловые обрывы берега в окрестностях Дувра.

В полночь сторожевые корабли и эсминцы снова начали выполнять гигантскую работу – выстраивать конвои. На этот раз их не будут поворачивать обратно.

Недалеко от французского берега подлодка «Х-23» медленно всплыла на поверхность. В час ночи 5 июня лейтенант Джордж Онор быстро отдраил люк и вместе с другим членом экипажа установил антенну. Внизу лейтенант Джеймс Ходжес настроил радиоприемник на частоту 1850 килогерц и надел наушники. Ждать пришлось недолго. Он услышал свои позывные, а когда услышал сообщение, состоявшее из одного слова, не поверил своим ушам. Он крепче прижал наушники и еще раз услышал приказ. Ошибки не было. Он передал новость остальным. Никто не проронил ни слова. Они уныло посмотрели друг на друга. Впереди был еще один день, который им нужно было провести под водой.

Когда рассвело, берега Нормандии были окутаны туманом. Дождь, который вчера лил временами, сменился мелкой непрекращающейся изморосью. Поля, которые простирались на побережье, с древних времен помнили несчетное число сражений, и еще немало сражений придется им испытать.

Уже четыре года жители Нормандии жили под немецкой оккупацией. Совместное существование не было одинаковым для всех нормандцев. В трех больших городах: Гавре, Шербуре (двух портах, ограничивающих провинцию с запада и востока) и лежащем между ними в 10 милях от берега Кане условия жизни были ужасными. В городах располагались штабы СС и гестапо. В них постоянно шла война: происходили ночные облавы, брали заложников, совершались налеты авиации союзников.

За пределами городов, в особенности между Шербуром и Каном, простирались небольшие обрабатываемые поля, отгороженные от невозделанной земли рядами лесополос, состоящих из деревьев и мощных кустарников. Эти заросли служили естественными укрытиями для нападавших и оборонявшихся со времен римлян. На этой местности тут и там попадались фермы, крытые красной черепицей или соломой деревянные строения, реже деревни или маленькие городки, которые были похожи на миниатюрные цитадели: в центре квадратные церкви эпохи норманнов, а вокруг каменные дома, возраст которых исчислялся веками. Для большинства людей вне Франции их названия были незнакомы – Вьервилль, Кольвилль, Ла-Мадлен, Сен-Мер-Эглиз, Шеф-дю-Пон, Сен-Мари-дю-Мон, Ароманш, Люк. Здесь в малонаселенной провинции война была не такой, как в больших городах. Тысячи местного населения были угнаны на работы. Те, кто остался, должны были часть времени проводить на работах в строительных батальонах. Но свободолюбивые и независимые нормандцы делали только то, что было абсолютно необходимо. Они жили каждодневной жизнью, ненавидели немцев и с нетерпением ждали дня освобождения.