Мариан Подковиньский - В окружении Гитлера

Гугенберг знал также, что Гитлер сейчас не пойдет ни на какую коалицию с Брюнингом, хотя тот и предпринимал подобного рода зондаж. Об этом вспоминает друг Брюнинга, министр в его правительстве Готфрид Тревиранус («Конец Веймара»), да и сам Брюнинг в своих мемуарах. По просьбе канцлера Гинденбург даже принял Гитлера и Геринга, и, хотя президент готов был, как он сам признавался, предложить Гитлеру самое большее— портфель министра почт, Брюнинг своего, кажется, добился. В тот период было очевидно, что Гитлер не примет никакого предложения, которое способно скомпрометировать его в глазах собственных сторонников. В обстановке серьезного политического и экономического кризиса у Гитлера, пойди он на коалицию с Брюнингом, были бы связаны руки, и он растерял бы авторитет в партии и у своих союзников. Зато сам по себе факт, что президент принял его как потенциального кандидата на высокий пост, имел для него не только эмоциональное, но и политическое значение. Из главаря движения он превращался в признанного политика. Теперь он мог разговаривать с Гугенбергом на равных, даже свысока. Это и нужно было Брюнингу.

К тому же и обстоятельства благоприятствовали Гитлеру. После бесплодных дебатов по бюджету 1931 года рейхстаг отложил сессию до 13 октября 1931 г. Гитлер решил использовать это для еще большего развертывания агитации в пользу «национальной оппозиции». Пропаганда стоила больших денег, но после выборов осенью 1930 года, когда НСДАП завоевала 107 мест в рейхстаге, агитаторы Гитлера пользовались депутатскими пособиями и бесплатными железнодорожными билетами, благодаря чему им незачем было сначала искать финансовой поддержки, чтобы предпринять массовое наступление на республику. Во внепарламентских акциях они быстро нашли другого союзника — «стальной шлем». Эта милитаристская, откровенно монархическая организация бывших солдат-фронтовиков своей главной задачей считала теперь «заключение союза Гугенберга и Гитлера со «стальным шлемом»». Идея создания «национальной оппозиции» родилась, собственно говоря, в головах руководителей «стального шлема» (Зельдте, Вагнер, Дюстерберг), которые, долго выбирая между Гинденбургом и Гугенбергом, с годами зашли так далеко вправо, что в конце концов отдали свои симпатии Гитлеру. «Стальной шлем» последовательно боролся со всеми, кто, по его мнению, «поддерживал германский «междурейх» (Zwischenreich) — враждебных Бисмарку марксистов». Постепенно превращаясь в рупор гитлеровской пропаганды среди бывших солдат-фронтовиков, «стальной шлем» по сути дела сам помог Гитлеру впоследствии ликвидировать эту организацию — ее поглотила CA.

Да и в партии Гугенберга (Национал-германская народная партия) после раскола 1930 года, когда ее покинули наиболее умеренные элементы, произошли важные внутренние перемены. Гугенберга сентябрьские выборы серьезно ослабили (его партия получила всего 41 из 577 мест в рейхстаге), и единственный путь к власти он видел в бескомпромиссной борьбе против «веймарской системы». Этот газетный магнат рассчитывал на эффективность многочисленных средств массовой информации, которыми он владел. В рейхстаге же ему не оставалось ничего больше, как выступать вместе с фракцией НСДАП. Тем самым он попал в еще большую зависимость от гитлеровцев. Дело дошло даже до того, что он повел атаки не только на СДПГ (о коммунистах, естественно, нечего и говорить), но и на президента Гинденбурга. На что надеялся Гугенберг в этой борьбе против «веймарской системы»? На поддержку влиятельных промышленно-финансовых кругов, разбогатевшей буржуазии и консервативных сфер. Он полагал, что они будут противовесом избирателям, поддерживающим программу Гитлера. Гугенберг верил, что качеством он уравновесит количество. Из этого же исходила и концепция Гугенберга об «обуздании» Гитлера — так недооценивал он тогда вождя НСДАП, хотя в последние годы Гитлер довольно часто обводил вокруг пальца руководителей Национал-германской народной партии.

Правда, Гитлер после успеха на выборах не отказался от вхождения НСДАП в правительственные коалиции отдельных земель. Вильгельм Фрик стал министром внутренних дел в Тюрингии, а Дитрих Клаггес — в Брауншвейге, но все свои усилия он сконцентрировал тогда на агитационной работе, с помощью которой, используя благоприятную ситуацию в стране, измученной политическими трудностями и огромной безработицей, он хотел укрепить свое движение и собственные позиции. Теперь Гитлер мог уже поднять уровень своих закулисных контактов, поскольку после того, как он выиграл на выборах и занял второе после СДПГ место в рейхстаге, обогнав, что самое главное, другие традиционные веймарские партии, к фюреру стали проявлять интерес разнообразные группы и лоббисты. Впрочем, Гитлер и по собственной инициативе установил первые связи с воротилами Рурского бассейна, как подтвердил после прихода нацистов к власти руководитель пресс-службы фюрера Отто Дитрих, сам состоявший в родстве с семьей издательских магнатов в Рейнской области. «Перелом наступил… Подпорки, поддерживавшие правительство, затрещали», — напишет после 1933 года Дитрих в своей книге «С Гитлером к власти», которая в течение последующих 10 лет выдержала 35 изданий. Ради этого при посредничестве Дитриха в штаб Гитлера привлекли влиятельного в ту пору публициста, писавшего на экономические темы, Вальтера Функа из «Берлинер-Бёрзенцайтунг» (в 1938 г после отставки Яльмара Шахта, он стал министром хозяйства рейха). Оба они сделались людьми Гитлера в промышленно-хозяйственных кругах, и роль свою играли с большим успехом. Одновременно был найден подход к мощному крестьянскому сектору. Будущий министр сельского хозяйства рейха Вальтер Дарре, один из идеологов политики «кровь и земля», многое сделал для того, чтобы помочь нацистам проникнуть в имперский «аграрный союз» («Reichslandbund») — самую влиятельную крестьянскую организацию. Со временем этот союз превратился в ведущую ось гитлеровской политики по отношению к крестьянству.