Денис Райнер - Битва за Атлантику. Эскорты кораблей британских ВМС. 1939-1945

Я был единственным человеком на нашем корабле, имевшим реальный шанс остаться сухим. У меня имелась морская каюта – небольшой закуток, впрочем вполне достаточных размеров, чтобы туда вместилась койка. Оттуда я мог попасть прямо на мостик. Мокрым я оказывался только если не успевал достаточно быстро убрать голову, когда корабль зарывался носом в воду, а на мостик летели тучи холодных брызг. В море я обычно не покидал мостик, и несчастному буфетчику приходилось носить мне еду через всю верхнюю палубу, для чего из кухонного полотенца была сделана специальная подвеска. Нередко, изрядно проголодавшись, я с волнением наблюдал за приближением гонца с горящей пищей. Ну где же он? Уже идет? Дойдет? Хотелось бы… Какая высокая волна! Успеет? Черт возьми, это же был мой обед!

На рассвете следующего дня мы достигли восточной границы района, который я намеревался обследовать. К тому времени прошло уже 48 часов после обнаружения с воздуха терпящего бедствие плавсредства. Предполагая, что подобный аппарат – кораблем его назвать как-то язык не поворачивался – будет сносить ветром со скоростью около 4 узлов, я подсчитал, что он должен находиться примерно в 192 милях от места первоначального обнаружения. Мне пообещали, что в поисках примет участие авиация, но дальше обещаний дело не пошло, что, впрочем, меня не удивило. В такую погоду самолет, скорее всего, не смог бы взлететь, а если бы взлетел, все равно ничего бы не увидел.

Я начал поиски на линии, расположенной в 200 милях от места первичного обнаружения плавсредства. Это было все равно что в гигантском стоге сена искать иголку. Некоторую надежду внушал только тот факт, что за последние двое суток направление ветра не менялось. На втором плече

30-мильного зигзага, который мы выполняли, ровно в 10 часов утра раздался крик наблюдателя: «Вижу субмарину на поверхности!»

На первый взгляд сообщение выглядело достоверным, и я поспешно нажал кнопку тревоги, чтобы люди успели занять места по боевому расписанию. В бинокль я видел объект вполне отчетливо. Он определенно имел очертания немецкой подводной лодки – длинная носовая часть, параллельная поверхности воды, и боевая рубка. Но он как-то уж слишком безвольно болтался на поверхности воды, слепо повинуясь малейшему движению волн. Нет, это могло быть что угодно, но только не немецкая подводная лодка. И вдруг я понял, что это и есть искомое нами плавсредство.

Мы быстро приблизились, но не заметили на нем никаких признаков жизни. Оно оказалось значительно меньше, чем мы ожидали, – позже выяснилось, что оно составляло часть палубного груза торпедированного американского торгового судна. А в его кормовой части виднелась боевая рубка – под ней должно было располагаться машинное отделение. Вход в него преграждал тяжелый люк. Прежде чем потопить его орудийным огнем, мы решили лучше «постучать в дверь», сделав несколько предупредительных выстрелов. Люк довольно быстро приподнялся, и на его фоне показалось чрезвычайно удивленное, заспанное лицо. Я вооружился громкоговорителем, извинился за то, что мы потревожили сон людей, и поинтересовался, чем мы можем им помочь. Подъем на борт уцелевших моряков и затопление опустевшего плавсредства не отняли у нас много времени. После этого мы взяли курс домой.

Каждый возвратившийся из боевого похода эсминец класса S присоединялся к новой 21-й эскортной группе. Мы прониклись к себе необычайным уважением – разве мы не были самой быстроходной группой в западном океане? Остальными кораблями командовали старшие лейтенанты – кадровые офицеры Королевского флота. Они получили назначения на эти эсминцы, чтобы освоить навыки судовождения, приобрести боевой опыт, а затем перейти на новые эсминцы класса «Хант», которые как раз начали появляться. Мы могли идти куда угодно в тесном строю и выполнять маневры, недоступные для других эскортных групп из-за большой разницы в скорости и радиусе циркуляции кораблей разных типов. Высокоскоростные маневры безопасны только тогда, когда все корабли имеют одинаковые эксплуатационные характеристики. Когда же в одной группе собраны эсминцы, корветы, фрегаты и траулеры, можно выполнять только простейшие маневры.

Как только формирование группы завершилось, мы стали эскортом быстроходных конвоев, состоящих из крупных транспортов с войсками, которые доставляли американских солдат с тренировочных баз в Исландии в Англию для подготовки к дню «Д». Это была очень ответственная работа. Скорость конвоя составляла 15 узлов, иными словами, мы имели вполне достаточный запас скорости, чтобы в условиях, когда велика вероятность атаки на суда вражеских субмарин из подводного положения, обеспечить им хорошую защиту. Атака на высокоскоростной конвой субмарин из надводного положения маловероятна. Если всплывшая на поверхность подводная лодка приближается к такому конвою спереди, она наверняка будет обнаружена радарами одного из кораблей эскорта, если же она подходит сзади, то по причине собственной небольшой скорости довольно быстро безнадежно отстанет от цели и никогда не сможет выйти на благоприятную для атаки позицию. Старшему офицеру эскорта такие конвои не создают много проблем, а поскольку у меня всегда было как минимум четыре эсминца для охраны трех транспортов с войсками, гидролокаторы создавали по-настоящему надежный экран. Если сравнивать с океанскими конвоями, куда входили от 60 до 100 торговых судов, наше небольшое, компактное, быстро идущее на постоянном зигзаге подразделение удерживало даже самых безрассудных командиров немецких подводных лодок от бесплодных атак. Мы ни разу не встретили противника. Конечно, мы были этим удовлетворены – ведь наша работа заключалась в благополучной доставке судов до места назначения, но, тем не менее, нам всем страстно хотелось записать на счет группы хотя бы одну вражескую подводную лодку. Очень часто, обсуждая свои дела в порту, мы строили планы, как заманить немецкую субмарину в наши сети. Но с нами всегда были конвои, и соответствующие возможности все никак не представлялись.