Денис Райнер - Битва за Атлантику. Эскорты кораблей британских ВМС. 1939-1945

«Вербена» была введена в эксплуатацию, когда «портфель» офицеров был первозданно пуст. На траулеры команды набирались из патрульной службы, имевшей базу «Спарроу Нест». На корветы, которые были настоящими военными кораблями, людей брали из экипажей Девенпорта, Портсмута и Чатема. На «Вербену» взяли людей из Девенпорта. В ее команде были более или менее равномерно смешаны и старослужащие матросы, и старшины, и недавно мобилизованные. Я сразу понял, что получил первоклассного рулевого, за что был искренне признателен. На маленьком судне рулевой – третий по значимости человек после капитана и старпома. А уж в отсутствие старшего помощника без хорошего рулевого обойтись вообще невозможно. Список команды у меня был, а значит, можно было составлять вахтенное и боевое расписание еще до прибытия людей. Я был исполнен желания с первых же часов дать понять всем и каждому, что на «Вербене» будет порядок. Кстати, команда ни разу не дала повода для беспокойства. Офицеры были со мной, и мы быстро разместили прибывших. Уже через полчаса после этого мы имели возможность отпустить команду в увольнительную. Однако желающих сойти на берег нашлось немного. Всем хотелось освоиться на новом месте, почувствовать себя командой настоящего военного корабля. Было 4 октября 1940 года.

На следующий день начались приемные испытания. «Вербена» двигалась – боже, как восхитительно она двигалась! Мой корабль впервые пошел вниз по реке! С северо-востока дул пронизывающий ветер, но мне было тепло, пожалуй даже жарко. Я отчаянно мечтал взять управление в свои руки, заставить ее слушаться… Но пока моей красавицей владел лоцман. Она станет моей только когда покажет, на что способна, а я подпишу акт. Три дня подряд мы выходили в море на ходовые испытания, стрельбы и проверку компаса. Из-за наличия опасности встречи с магнитными и акустическими минами нам не разрешили идти со скоростью больше 8 узлов, поэтому двигатели не запускали. Это вызвало у старшего механика и у меня некоторое беспокойство. Дело в том, что наши двигатели имели одну особенность, о которой я расскажу подробнее.

В поршневом двигателе самый важный сальник тот, через который проходит соединительный стержень, поднимающийся и опускающийся при движении поршня вверх и вниз. В большинстве двухтактных двигателей этот сальник сделан из специальных металлических частей, удерживаемых на месте спиральными пружинами. На «Вербене» в порядке эксперимента были использованы сегментовидные детали с тарельчатыми пружинами. Предполагалось, что такая набивка сальника более эффективна, как оно и оказалось в действительности. Однако, как это часто бывает с мелкими экспериментальными нововведениями, вопрос не был продуман до конца. В результате при движении на большой скорости мы всегда страдали от болезни, известной под названием «горячие стержни», справиться с которой мог только механик, постоянно протирающий стержни промасленной тряпкой. Наша работа в составе флота Западных Подходов редко требовала от нас длительных пробегов на большой скорости, но все же однажды нам пришлось совершить такой «пробег» на восток, и мы вплотную столкнулись с проблемой. Протирку стержней пришлось вести непрерывно, масло попало в питательный резервуар с водой и вызвало проблемы с котлами. Этот очень мелкий дефект в конце концов привел корабль на девятимесячный ремонт в доки Бомбея.

Но проблемы с двигателями пока еще были в будущем, а в настоящем у меня появился не менее серьезный повод для беспокойства – вовремя не прибыли карты. Оказалось, что они погибли в разбомбленном поезде. Не зная, что делать, я взял карты, подготовленные для «Фиалки», но на них не были нанесены текущие изменения, что чрезвычайно важно в военное время. Пришлось спешно корректировать карты, необходимые для перехода в Тобермори, сверяясь с имеющимися в военно-морском офисе.

Мы были готовы к выходу в море. Я подписал акт, попрощался с менеджером верфи. «Вербена» стала моей! Утром я поведу ее в море.

Проснувшись, я услышал завывание ветра и почувствовал, как корабль дергается у причала. Не было необходимости выходить на палубу, чтобы понять: дует сильный ветер с северо-востока. Так я оказался перед необходимостью принять первое самостоятельное решение: плыть или не плыть. В моем распоряжении был новый корабль, двигатели которого были, по существу, не испытаны. Путь до Питерхеда нам предстояло идти вдоль подветренного берега. В такую погоду, случись что с машинами, я не смогу ни на минуту остановить их для ремонта. Я сошел на берег и отправился к ответственному военно-морскому офицеру. Он был удивлен, увидев меня. Я объяснил ситуацию.