Джек Коггинс: Оружие великих держав. От копья до атомной бомбы

К моменту смерти своего отца (возможно, ок. 1175 года) молодой Темучин уже утвердился как племенной вождь, но многие из его соплеменников перешли от него под руку более сильных вождей, которые могли защитить их от непрерывных набегов и нападений соседей. Перипетии межплеменных столкновений вскоре поставили юношу во главе группы беженцев, а в яростных сражениях он выступал уже как вождь немногочисленных преданных воинов, вынужденных скитаться из одной долины в другую. Именно в этих сражениях ковалось и закалялось оружие, которому будет суждено повергнуть половину мира к ногам кочевых скотоводов.

Ничто так не способствует успеху, как воинские удачи, и после нескольких с трудом одержанных побед все увеличивающееся число родов начало мало-помалу возвращаться под знамена Темучина. Когда он чувствовал себя достаточно сильным, он нападал на соседние племена, преследовал их вождей, как когда-то был гоним он сам, а покоренные им кочевники вливались в его рать. Его ближайшие соратники, те, кто следовал за ним и сражался рядом с ним в самые горькие и трудные времена, стали теперь командовать теми или другими отрядами его постоянно растущего войска. По мере того как росла и ширилась его известность, многие из соседей добровольно шли под его руку. Тех, кто сам приходил к нему, он принимал с почетом, те же, кто сопротивлялся, могли потом сколько угодно роптать на свою судьбу. В конце концов на курултае, то есть на большом совете ханов, он получил титул Чингис Хакана [1]– великого правителя, властителя всех живущих.

В его характере были терпение и решительность охотника. К этим природным качествам кочевника добавились еще и непреклонность намерений и самодисциплина, свойственная вождям его уровня. Но прежде всего он был прирожденным организатором. Рыхлое сборище племен он превратил в армию, отборное сообщество всех мужчин, от юношей до стариков. Племенные банды налетчиков он превратил в полки – стяги, – состоящие из отдельных десятков и сотен воинов. Каждый стяг насчитывал тысячу человек, которые делились на десять эскадронов по сто человек. Каждая сотня состояла из десяти десятков воинов. Десять стягов образовывали дивизию, или тумен, а несколько туменов, обычно три, – армию. Отборные воины входили в отдельный тумен – гвардию хана.

Все воины были вооружены длинной, слегка искривленной саблей с острым концом – подобной оружию кавалерии более близких к нам времен, – которой можно было наносить как рубящие, так и колющие удары, и мощным луком. Некоторые воины имели по два лука – один более короткий, охотничий, и боевой – более длинное и мощное оружие. Использовались различные виды стрел – более легкие для стрельбы на дальние дистанции, и стрелы с более толстым древком и более мощным железным наконечником, предназначенные для пробивания брони. Лук или луки носились в чехле – саадаке – на левом боку, большой колчан со стрелами – на правом. Сабля в кожаных ножнах подвешивалась на спине всадника так, что ее рукоять выступала над левым плечом.

Некоторые кочевники были вооружены также копьем, на котором ниже наконечника был прикреплен пучок конского волоса, или железными крюками для стаскивания противника из седла, но главным оружием оставался все-таки лук.

Для защиты от оружия противника монгольские воины надевали шлемы из железа или кожи, покрытой толстым слоем лака и усиленной нашитыми железными вставками. Кожаный нашейник, тоже усиленный железными полосами, спускался со шлема по спине до лопаток. Отдельные копьеносцы имели и небольшой круглый щит из кожи с железными бляшками. Для защиты тела из жесткой кожи делались нагрудники и нараменники, закрывавшие плечи. Иногда всадники надевали и нечто вроде кирас из кожи, на которую нашивались железные пластины.

Порой на лошадей тоже надевались доспехи, защищающие им грудь и бока; для этой цели тоже наверняка использовалась кожа. В степях это был наиболее доступный материал (чего нельзя сказать о железе) и легче всего обрабатываемый.

Кроме оружия и защитного снаряжения каждый воин имел также войлочную шапку и овчинную куртку – без сомнения, подобные тем, которые и ныне носят монгольские скотоводы, – а еще аркан и веревку, мешок с ячменем, котел, топор, соль, иглы и жилы для починки снаряжения и одежды.

У каждого всадника была по крайней мере одна верховая лошадь, а порой их число доходило до полудюжины.

Монгольские степные лошади не отличались особой красотой или статью, но были крепкими и выносливыми – могли добывать зимой еду из-под снега и существовать на самом минимуме съестного. Невозможно заподозрить монголов даже в каком-либо подобии сострадания ни к одному живому существу, но, как широко использовавший коней народ, они, без сомнения, тщательно ухаживали за своими лошадьми, насколько это позволяли обстоятельства. Без подобного ухода никакие переходы конницы на дальние дистанции с той скоростью, которую развивали орды Чингисхана, были бы невозможны.