Лидия Винничук - Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима

Не следует смешивать ее с двухколесной повозкой, именовавшейся «куррус». Она тоже была разных типов, а ее назначение было очень широким и разнообразным. Для всех типов этой повозки было характерно то, что закрытая спереди и с боков, она была сзади открытой и вмещала двух человек: спереди стоял возница, а за ним располагался седок. Жрецы-фламины путешествовали в особых дугообразных куррусах с изогнутым сводчатым верхом, на который натягивали полог. «Триумфальный куррус», как видно из его названия, использовался во время триумфов: одержавший победу полководец въезжал на нем в Рим, на Капитолий. Богато украшенный, отделанный слоновой костью «куррус триумфалис» был запряжен четверкой белых коней и вообще имел вид праздничный, как и подобало в этих случаях. Его именовали также квадригой, однако этот термин чаще применяли к тем колесницам, которые участвовали в гоночных состязаниях в цирке. Вспомним, наконец, и боевые повозки, называемые «куррус фалькатус» (от «фальцес» — косы), ибо их дышла и оси имели изогнутые железные острия, наносившие немалый урон плотным рядам неприятельских войск.

Если, отправляясь в путь, в повозку впрягали ослов или мулов, путешествие, по всей видимости, длилось дольше, ведь эти животные не могли сравниться с быстрыми лошадьми. Опоздав к другу, Марциал ссылается на медлительность своих мулов:

Марциал. Эпиграммы, XI, 79

Есть свидетельства, что не только в Италии, но и в провинциях (например, в Египте) существовали в эпоху Августа своего рода частные транспортные агентства, которые или сами обслуживали путешествующих, или предоставляли для найма упряжных животных, иногда даже на длительное время. Предприниматель имел в своем распоряжении множество повозок, лошадей, ослов и мулов, а также держал у себя на службе возниц, обязанных, кроме того, ухаживать за животными и поддерживать в хорошем состоянии дорожные экипажи. Всю ответственность за перевозки нес предприниматель: сохранились списки владельцев таких «агентств», но не людей, на них работающих. В одном из египетских папирусов этого времени мы находим жалобу предпринимателя начальнику местной полиции на человека, занимавшегося какими- то транспортными операциями: предприниматель по имени Каллистрат одолжил ему на год нескольких ослов со всей упряжью. Человек же этот о животных не заботился, одного осла потерял или сам загубил и к тому же не все предметы упряжи возвратил их владельцу. В своей жалобе Каллистрат требовал арестовать виновного, передать его в руки властей, дабы он вернул стоимость погибшего осла и оплатил наем остальных ослов за тот период, когда он, вопреки договору, ими не пользовался. Потерпевший убыток предприниматель стремился возвратить себе также седло, сумки и другие предметы.

Подобные же «пункты проката» располагались и в Риме у городских ворот. Здесь, в «коллегии возниц», можно было нанять экипажи и повозки, чтобы разместить там всех домочадцев, слуг, рабов, которых брали с собой скорее из тщеславия. Эффектные, многолюдные выезды за город считались в Риме особенно престижными. Гораций, не любивший излишней, преувеличенной пышности, предпочитал ездить один, без длинной свиты и внешних эффектов:

Гораций. Сатиры, 1, 6, 100–109

Однако зачастую поездки в сопровождении многочисленных слуг бывали действительно необходимы по соображениям безопасности: рабы исполняли в этом случае роль личной охраны. Характерно в этом отношении письмо Плиния Младшего, где рассказывается, что некий римский всадник по имени Робуст добрался вместе с другом Плиния Скавром до города Окрикула, а затем таинственно исчез. Адресат письма, возможно, сам занимавшийся розысками, просил Скавра приехать и помочь отыскать след, «где искать дальше». «Он приедет, боюсь, напрасно, — пишет Плиний. — Я подозреваю, что с Робустом случилось то же, что когда-то с Метилием Криспом, моим земляком. Я…при его отъезде подарил ему сорок тысяч сестерциев на обзаведение всем необходимым, но потом не получил ни письма от него, ни известия о его смерти. Погиб ли он от руки своих рабов или вместе с ними, неизвестно; только больше не появлялся ни он сам, ни кто-либо из его рабов; не появлялся никто и из рабов Робуста» (Письма Плиния Младшего, VI, 25, 1–4).