Максим Любовский - Россия, которую мы сохранили

На первый взгляд кажется, что идеалы демократии совершенно несовместимы с Азиатской общественной системой. Однако, в начале века социализм тоже казался современникам наиболее справедливой и перспективной идеей, что не помешало российской Пирамиде приспособить эту идею для обеспечения своей власти. Попробуем предположить, какой вид может принять общество в том случае, если под демократическими лозунгами государственная пирамида вновь сумеет восстановить свою власть. Как мы видели, основой азиатской системы общественного устройства является монопольная власть государства над обществом — власть, основанная на подавляющей силе бюрократической пирамиды. С 1917 по 1990 годы такой структурой была Коммунистическая Партия, опиравшаяся на силовые органы государства. Но с тем же успехом эту роль может выполнять непартийная государственная бюрократия, с тем условием, что общество не будет иметь контроля за назначением её чиновников. Конечно, всенародные демократические выборы лидера системы несовместимы с этим условием, но опыт последних 70-ти лет показывает, что Пирамида вполне способна проводить регулярные показательные выборы, которые нисколько не влияют на распределение власти в обществе. В принципе, в советское время выборы могли быть сделаны и гораздо более «демократичными», с включением альтернативных кандидатов, без обязательного требования получить 99.99% голосов «за» и без всех других излишеств, делавших выборы очевидным для всех фарсом. При контроле аппарата за выдвижением кандидатов, за предвыборной компанией, прессой и подсчётом голосов результат был бы тем же самым — убедительной победой «блока коммунистов и беспартийных». Хотя внешне такие выборы могли бы казаться вполне демократическими.

При «демократической» идеологии выборы могут быть организованы примерно по тому же сценарию. Когда в Парламент баллотируются 42 различные партии, одна из которых имеет за собой всю поддержку государственного аппарата; когда в выборах Президента участвуют II кандидатов и вся государственная машина, пресса, телевидение поддерживают одного — действующего Президента, нетрудно предугадать, кто победит на таких выборах. При том, что свободные выборы стали уже привычным явлением в посткоммунистической России, важно заметить, что ни разу ещё, ни в последние годы, ни во все предыдущие века российской истории выборы не привели к реальной передаче власти от одного лидера другому. На пути к становлению демократии России ещё только предстоит пережить этот прецедент.

Именно развитая система законов, стоящая за выборными процедурами, и только она, делает выборы механизмом демократии. В ходе длительной эволюции Западного общества выборы стали процедурой непрерывного контроля за распределением общественных сил и основным способом их столкновения и разрешения конфликтов между ними в рамках закона. Выборы, опирающиеся не на систему законов, а на силу государственной пирамиды, неизбежно будут сохранять власть пирамиды, под какими бы демократическими лозунгами они ни проводились.

Другой необходимой чертой азиатской системы управления является возможность применения насилия для проведения власти руководства и страх общества перед возможным насилием. В правовом государстве закон защищает граждан от принудительных действий со стороны кого бы то ни было, в том числе, и государства. Но в квазидемократическом обществе, под прикрытием лозунгов о «правах человека», вполне может быть воссоздана силовая структура государства. Если ради целостности демократической России можно пожертвовать Чеченским народом, ради борьбы с преступными бандами — пожертвовать правом на жизнь нескольких тысяч жителей Грозного, то ради «полной победы демократии» всегда можно будет пренебречь правами людей, несогласных с «демократическим выбором». Чтобы возродить страх в российском обществе (который ещё вовсе не забыт народом) даже необязательно воссоздавать государственные монстры типа КГБ или Третьего Охранного Отделения. С задачей может справиться организованная, находящаяся под влиянием властей преступность (хотя официально, конечно, государство будет вести борьбу с преступностью, но, в отсутствие чёткой правовой системы, мафиозная структура может быть плотно переплетена с государственной, как это, например, происходит в Колумбии или, в некоторой степени, в Италии). Если общество обнаружит (а непрерывный рост нераскрытых заказных убийств явно свидетельствует о том, что это может произойти довольно скоро), что людей, не подчиняющихся указаниям системы находят мёртвыми или совсем не находят, и преступления оказываются нераскрытыми, а преступники ненаказанными, то к гражданам быстро вернётся тот страх, который необходим системе для эффективности её управления.