Глеб Носовский - ЦАРЬ СЛАВЯН

Обнаруживаемые им архивные материалы оседали в его записях и фондах Исторического Музея. Трудно сказать, что именно он «раскопал» в эти годы. Но, уже представляя его мировоззрение и научную дотошность, можно смело предполагать, что архивы И. Е. Забелина, если они вообще уцелели, хранят (хранили?) много интересного для истории Руси. Во всяком случае доподлинно известно, что богатый архив Донского монастыря «с актами от 1562 до 1783 года перешёл в личное собрание Забелина, а уже оттуда, после его смерти, – в Исторический музей… Обследовал И. Е. Забелин и архивы различных гражданских ведомств: Главного магистрата, Московской сенатской конторы, Полицмейстерской канцелярии, Камерколлегии, Каменного приказа, Губернской канцелярии, Канцелярии конфискаций. В 1891 году он спас предназначенный к сожжению архив Московской управы благочиния (полицейского управления), достаточно важный для истории города» [56], с. 724 – 725.

Вот ещё один интересный штрих: «В конце 1940-х годов сотрудники Государственного исторического музея под руководством профессора Николая Леонидовича Рубинштейна подготовили к печати второй том забелинской "Истории Москвы" (ранее не публиковавшийся – Авт. ). Были уже гранки, но сверху набор приказали рассыпать (!? – Авт. ). Специалисты ПО-ПРЕЖНЕМУ ПОЛЬЗУЮТСЯ РУКОПИСЬЮ, НАХОДЯЩЕЙСЯ В АРХИВЕ МУЗЕЯ, и каждый раз извлекают из неё немало ценного. В итоге обширный замысел (И. Е. Забелина – Авт. ) "Историко-археологического и статистического описания Москвы" полностью воплощён в жизнь не был» [56], с. 738 – 739. «Продолжение "Истории Москвы" ТАК И ОСТАЛОСЬ В РУКОПИСИ» [56], с. 738. Оно было издано лишь в 2003 году (да и то непонятно – полностью ли).

Всё это выглядит чрезвычайно странно, даже подозрительно. Ведь после указанной попытки 1940-х годов до наших дней прошло более чем полстолетия. Неужели за эти десятилетия всё никак не удавалось полностью издать труды Забелина? Были и есть непреодолимые препятствия? Может быть, в его трудах имеются архивно-археологические сведения из русской истории, которые цензоры-историки считают опасным выносить на белый свет, на суд широкой научной общественности? Потому и предпочитают втихомолку пользоваться рукописями, находящимися в архиве музея, дабы самим и бесконтрольно извлекать из них лишь то, что кажется подходящим. А всё остальное, противоречащее, – тайком и поглубже задвигать в тишину хранилища. Во всяком случае трудно подобрать иное объяснение, – почему на протяжении ОКОЛО СОТНИ ЛЕТ после смерти замечательного историка И. Е. Забелина его труды всё «никак не удаётся» извлечь из архива и полностью опубликовать, без купюр.

Вокруг имени и трудов И. Е. Забелина накопилось много противоречивых мнений и высказываний. К сожалению, иногда в ход идут аргументы, ничего общего не имеющие с научными. Например, некоторые авторы подчёркнуто указывают на забелинские высказывания в поддержку черносотенного движения, казачества. «Даже "чёрная сотня" казалась ему благом» [56], с. 741 – 742. Надо сказать, что И. Е. Забелин был человеком довольно откровенным, и своих взглядов не скрывал. Вот, например, одна из его записей: «Самое вредное животное в России – это адвокатура». Писал он и порезче, более открыто. В итоге, люди, не любившие казачество и боявшиеся его, перенесли часть своей ненависти и на И. Е. Забелина.

И. Е. Забелин также категорически не принимал многих элементов творчества Льва Толстого, Леонида Андреева и Максима Горького, «поскольку, по словам Забелина, они "чего-чего не придумали, чтобы выразить как можно ярче, как можно омерзительнее всю гадость русского бытия"» [56], с. 742.

Ясное дело, что столь бескомпромиссная позиция И. Е. Забелина, бывшего, кстати, монархистом, часто оборачивалась неприятными для него последствиями. В том числе и в среде его коллег-историков. Например, Н. Л. Рубинштейн вынес такой приговор в своей статье: «имело место перерождение буржуазного либерала в реакционера-охранителя» [56], с. 742. Между прочим, А. А. Формозов резонно обращает внимание на следующий факт: «В объёмистом обзоре "Русская историография" Н. Л. Рубинштейна (Москва, 1941) Забелину уделено полторы страницы из 642, тогда как людям, сделавшим неизмеримо меньше, например, Николаю Полевому, посвящены целые главы» [56], с. 573.

Мы подходим к концу.

«26 марта 1905 года он оформил завещание. Весьма крупную сумму – 130 000 рублей Забелин выделил научным учреждениям. Историческому музею было отказано 70 000 рублей на приобретение новых коллекций и 30 000 на издание задуманных Забелиным книг (и уже около столетия делают вид, будто всё никак не могут издать упомянутую выше его рукопись, которой сами же втихомолку пользуются – Авт. ). Он писал, что возвращает музею своё жалование за все годы службы. 30 000 рублей передавалось Академии наук на вполне определённую цель – переводы и издание античных и средневековых авторов, ПИСАВШИХ О РОССИИ… Историческому музею были завещаны библиотека (около 20 000 томов), коллекции рукописей, икон, карт (более 2000 листов с 1549 до 1908 год), эстампов, иконных прорисей (3353 листа XVII – начала XIX веков). Высказывалось пожелание о публикации каталогов этих собраний (выполнили завещание учёного или нет? – Авт. )…