Ярослав Ивашкевич - Мать Иоанна от ангелов

— Да я его не слушаю!

Ксендз Сурин оправдывался перед Казюком, словно перед старшим. Его самого это удивило.

— И не надо ни о чем просить, — продолжал парень.

— Ох, Казюк, чудной ты малый, — с раздражением в голосе сказал ксендз Сурин. — Чего это ты вздумал меня предостерегать!

Ксендзу этот разговор стал неприятен. Внезапно на другом конце моста послышалось громыханье — на бревенчатый настил въехала повозка.

— Хозяин едет, — сказал Казюк.

Повозка быстро приблизилась. Казюк подбежал к хозяину и вдруг остановился. В повозке, рядом с паном Янко, сидел Винцентий Володкович.

— Про волка сказ, а он тут как раз, — процедил Казюк и принялся помогать хозяину укладывать поплотнее тюки, чтобы мытникам у вертушки они были не так видны. Тем временем пан Володкович слез с повозки и стал бурно приветствовать ксендза.

— Как давно не видались! Как давно! — выкрикивал он, пытаясь поцеловать ксендза в плечо. — Вот чудеса-то! Когда ни приеду в Людынь, сразу встречаю ваше преподобие. Я ведь опять в Смоленске побывал! — орал он во все горло, будто ксендз Сурин находился за семь миль. — Добрый пан Хжонщевский взял меня к себе в карету, ехал я, как важный господин, а возвращаюсь вот в телеге, как последний батрак. Да так мне, по правде, и положено. А поверите ли, пан ксендз, — тут он поднял вверх грязный палец, — я чуть-чуть не стал придворным его высочества королевича. Но не беда — не удалось сегодня, удастся завтра…

Янко с Казюком поехали в местечко на телеге. Пан Володкович и ксендз пошли пешком. Ксендз махнул рукой на прогулку и на грибы, а почему — сам не понимал. Болтовня Володковича словно околдовала его. Он, пожалуй, был готов и в корчму с ним пойти.

— Верно, вы, пан ксендз, удивляетесь, — тараторил Володкович, — что опять видите меня в этом местечке?

Ксендз Сурин подумал, что ему и в голову не приходило удивляться. Володкович для него был как бы непременной принадлежностью Людыни, ее грязи и осенних ее туманов.

— А меня что-то тянет сюда, — продолжал Володкович. — Хозяйство свое забросил, век бы здесь жил. Брат там вместо меня землю пашет. А меня сюда ну как магнитом тянет.

Он залился частым, тихим смешком и толкнул ксендза в бок. Ксендз недовольно сдвинул брови, Володкович вмиг умолк.

— Дела, ваше преподобие, дела! — произнес он вдруг с серьезным видом. Ух, какие важные дела, ни мало ни много, казны его высочества королевича касающиеся.

Ксендз Сурин, сам не понимая отчего, задал Володковичу вопрос:

— Вы, пан Володкович, в Людыни столько раз бывали, так не знаете ли, где тут, говорят, цадик проживает? Реб Ише из Заблудова?

Володкович важно глянул на него.

— Реб Ише из Заблудова? Знаю. Его здесь все знают. Могу ваше преподобие к нему провести.

— А зачем мне к нему ходить? — удивился отец Сурин.

— Как знать, что может случиться? Вдруг понадобится вам спросить у цадика совета. Как знать? Они там и в бесах тоже смыслят. Думаете, нет? Этот цадик, он чудеса творит! Сдается мне, он тоже умеет дьявола изгонять!

Ксендз приостановился и испытующе глянул на спутника.

— Слушай, брат, — сказал он, — чепуху болтаешь!

— Не верите? Ей-богу! Не будь я Володкович. Истинно вам говорю, ваше преподобие! Ише умеет ихнего дьявола изгонять.

— Чьей же властью он это делает? — с внезапным отчаянием воскликнул ксендз Сурин.

— А я почем знаю? Откуда мне это знать? Изгоняет дьявола с помощью Вельзевула! Так говорят. К нему сюда со всех концов приезжают еврейки, одержимые бесами.

Так беседуя, они миновали вертушку, где мытники — видимо, благодушно настроенные — не проверили товаров трактирщика, взяли с него без долгих слов мыто и пропустили повозку. Теперь надо было идти в город, к приходскому костелу. На горе, в месте, где улица разветвлялась, — направо к костелу, прямо же ко второй вертушке и к монастырю, — стоял по левую руку большой кирпичный дом с аркадами, с высоким аттиком, построенный не по-здешнему.

Местные жители называли его "королевским домом" — здесь жил король Стефан [29] Король Стефан Баторий (1533–1586, король с 1557) участвовал в Ливонской войне с Россией. , когда шел брать Смоленск. Теперь дом пришел в запустение, штукатурка на глухих стенах местами осыпалась — образовались как бы кровавые раны. Лепные украшения аттика местами обвалились, и в нишах, где некогда стояли статуи, виднелись только обломанные ноги, остатки разбитых фигур.

Пан Володкович оживился.

— Пан ксендз, — сказал он, — видите этот дом? Видите? Вот тут и живет реб Ише. Хотите, ваше преподобие, я вас к нему сейчас проведу. У реб Ише были кой-какие дела с паном Хжонщевским…