Б Кузнецов - Эйнштейн (Жизнь, Смерть, Бессмертие)

Перед отъездом из Нью-Йорка в Калифорнию Эйнштейн зашел в собор Черч-Риверсайд на берегу Гудзона. Собор украшен скульптурными изображениями великих людей всех времен и народов. Шестьсот скульптур, и лишь одпа из них изображает здравствующего великого человека - Эйнштейна. Тут Эйнштейну не помогло его постоянное юмористическое отношение к собственной славе. Он был очень смущен и подавлен.

Подавленное состояние было, по-видимому, результатом сложных причин. Эйнштейн не мог забыть трагической судьбы сына. К этому присоединялась усиливавшаяся и внушавшая все большие опасения активность черносотенных организаций. Иррациональная стихия давила на сознание сторонника научного и общественного рационализма. Эйнштейн уже не мог уйти в сферу чистой физической мысли. Он стал пассивнее, поток внешних условностей, требований этикета уже не встречал былого юмористического, но весьма твердого сопротивления. Вероятно, Эйнштейн уже не уходил с такой энергией от повседневности в область научных интересов, потому что новые замыслы, представления о едином поле, критика квантовой механики не могли привести к позитивным результатам, и Эйнштейн в какой-то мере предчувствовал долгий путь дальнейших поисков. Дорога в Калифорнию была в этом отношении достаточно тяжелой.

226

В Пасадене было немало торжественных приемов и речей, но впечатление сгладилось большим числом научных сообщений, коллоквиумов и частных бесед. Неизбежные посещения достопримечательностей и поездки по окрестностям здесь были не такими тягостными, как под Нью-Йорком. В Аризоне Эйнштейн посетил индейское племя. Индейцы присвоили ему титул вождя и подарили индейский костюм. Он получил имя: "Вождь Великой Относительности".

Посетив обсерваторию Маунт-Вилсон, Эйнштейн и Эльза заинтересовались гигантским телескопом. "Для чего нужен такой великан?" - спросила Эльза. "Цель состоит в установлении структуры Вселенной", - ответил директор обсерватории. "Действительно? Мой муж обычно делает это на обороте старого конверта" [47].

47 Seelig, 291.

Весной 1931 г. Эйнштейн покинул Америку, пообещав вернуться в Калифорнийский институт на следующий год и увозя множество сувениров, в том числе упомянутый наряд индейского вождя, гавайские корзины, окаменевшее дерево из Аризоны, но отказавшись от такого подарка, как бесценная скрипка Гварнери. "На ней должен играть настоящий мастер", - сказал Эйнштейн.

Следующая поездка в Пасадену состоялась в конце 1931 г. Эйнштейн провел всю зиму в общении с калифорнийскими физиками. По-видимому, его привлекали не только научные круги Пасадены, но и самые путешествия; они прерывали берлинские впечатления, становившиеся чем дальше, тем более тяжелыми. Кроме того, собственно научные связи с привычной средой европейских физиков становились менее необходимыми. Младшее поколение, увлеченное успехами квантовой механики, шло по новой дороге, которая казалась тогда далекой от пути Эйнштейна. Путешествия, общение с новой средой, участие в новых начинаниях становились все более существенными для Эйнштейна. По дороге в Америку он занес в свой дневник: "Я решил покончить с берлинской оседлостью и стать перелетной птицей на весь остаток жизни. Чайки по-прежнему эскортируют корабль в своем непрестанном полете. Они мои новые коллеги" [48].

48 Michelmore, 163.

227

В Калифорнии Эйнштейн пробыл всю зиму, а весной 1932 г. вернулся в Берлин. Обстановка в Германии и международная обстановка в Европе вызвала у него новый подъем политической активности. В мае Эйнштейн отправился в Женеву, где происходила конференция по вопросам разоружения. Приведем несколько выдержек из корреспонденций Конрада Берковичи, публиковавшихся в американском журнале "Пикчериэл Ревыо".

Берковичи рассказывает, как на заседании конференции стало известно о приезде Эйнштейна и множество делегатов и почти все корреспонденты вышли на ступени Дворца мира, чтобы встретить ученого.

"Это было удивительным зрелищем. По широким ступеням дворца тяжело поднимался человек с серебряными волосами. Его сопровождали на почтительном отдалении сотни людей. Корреспонденты, даже не раз встречавшие Эйнштейна, не проявляли бесцеремонности, столь характерной для них даже при встречах с коронованными особами. Корреспонденты остановились в нескольких шагах от Эйнштейна. Он обернулся и сказал, что встретится с ними позже. Затем Эйнштейн вошел в зал заседаний. Докладчик, говоривший о деталях воздушной войны, приостановился на мгновение, затем продолжал свою речь. Эта секунда молчания произвела на всех сильное впечатление, большее, чем если бы Эйнштейна встретили овацией. Все смотрели на Эйнштейна и видели в нем олицетворение Вселенной. Он обладал сверхчеловеческим обаянием".