Б Кузнецов - Эйнштейн (Жизнь, Смерть, Бессмертие)

53

Вспоминая свою юность, он, естественно, упорядочивал ее в свете зрелых, развитых идей, выкристаллизовавшихся позже. Если учесть эту неизбежную аберрацию, то рекопструкция идейного развития, данная в автобиографии и игнорирующая "атомистическую структуру" сознательной деятельности человека, правильно передает главное содержание юношеских идей Эйнштейна.

"В развитии человека моего склада поворотная точка достигается тогда, когда главный интерес жизни понемногу отрывается от мгновенного и личного и все больше и больше концентрируется в стремлении мысленно охватить природу вещей. С этой точки зрения приведенные выше схематические заметки содержат верного столько, сколько вообще может быть сказано в таких немногих словах" [3].

3 Эйнштейн, 4, 260.

Ретроспективная оценка ранних этапов духовного развития в свете позднейших взглядов необходима в научной биографии почти каждого мыслителя, но для Эйнштейна она имеет особый смысл. Это следует из приведенных только что строк: отрыв главных жизненных интересов от кратковременного и личного заставляет мыслителя впоследствии искать единый и цельный рисунок его действительной, очень сложной и противоречивой духовной жизни. Это относится не только к калейдоскопическому потоку непосредственных впечатлений, но и к потоку философских и научных идей, почерпнутых юношей в книгах. Когда Эйнштейн на склоне лет вспоминал об идеях Юма, Канта и т.д. и уточнял свои позиции по отношению к этим идеям, он вовсе не исправлял прошлое, он только указывал, что в прошлом произвело на него не мимолетное, а сохранившееся впечатление, какие философские влияния оказались не только эпизодами его личной жизни, но и основой научного подвига, т.е. эпизодами истории науки.

Эйнштейн относился к своему собственному идейному развитию так же, как и ко всему остальному: он и здесь стремился выйти в сферу "надличпого". В данном случав "надличное" - это те философские понятия и идеи, которые отстоялись в сознании ученого и стали в некоторой мере основой новых научных представлений. Разграничение личной биографии и "надличной" истории науки

54

очень характерно для воспоминаний Эйнштейна. Он перебирает факты и мысли и откладывает в сторону все, что осталось личным, чисто биографическим, оставляя то, что вошло в творческую жизнь. Такое разграничение позволяет правильнее понять некоторые воспоминания и оценки Эйнштейна. Например, мы увидим позже, что сочувствие философским взглядам Маха осталось в воспоминаниях Эйнштейна чисто биографическим эпизодом, а стихийное вначале, потом все более сознательное недоверие и даже антипатия к философии Маха выросли в существенную предпосылку "надличного" мировоззрения, из которого вытекал пересмотр классической физики.

Остановимся на гносеологических экскурсах в автобиографии 1949 г. (может быть, правильнее их назвать "эпистемологическими"; слово "эпистемология", иногда применяемое как синоним слова "гносеология", все же несколько уже по содержанию: оно относится чаще всего к собственно научному познанию и обозначает теорию науки). Исходная идея гносеологических экскурсов в автобиографии Эйнштейна - независимость мира от познания. Впрочем, это исходная идея не только собственно гносеологических замечаний, по и всей автобиографии в целом. В ней удивительно рельефно показана непрерывная линия от отроческих и юношеских порывов в "надличное" до теории относительности, установившей строгим и универсальным образом, какие физические соотношения выражают структуру мира, независимую от систем отсчета.

Эйнштейн рассматривает, с одной стороны, ощущения и, с другой понятия, которые могут быть чисто логически выведены одно из другого согласно твердым правилам, установленным логикой. Но исходные понятия могут быть произвольными. Логическое мышление гарантирует только одно: соотношения между понятиями выведены соответственно принятым логическим правилам. В этом смысле логически выведенное предложение будет верным.

Но логика не может обосновать истинность предложений в смысле их соответствия объективной реальности. Гарантией служит связь логически выведенных предложений с теми ощущениями, которые человек получает через органы чувств. Сами по себе ощущения еще не указывают природу вещей; наука пользуется логическим выведением понятий. Но эти понятия приобретают

55

"смысл" или содержание только в силу их связи с ощущениями. Чисто логически нельзя прийти к представлению о действительных связях в природе. Эйнштейн иллюстрирует это, напоминая об "актах удивления". Когда те или иные восприятия не соответствуют установившимся понятиям, мы считаем это "чудом" или "удивительным". Эйнштейн писал автобиографию по-немецки и передает оба поставленные в кавычки слова с помощью одного и того же корня "wunder". Он вспоминает свое удивление в возрасте четырех-пяти лет при виде компаса. Когда представляешь себе Эйнштейна, пораженного движущейся магнитной стрелкой, живо оцениваешь ту свежесть восприятия, ту детскую способность взглянуть на мир как бы в первый раз, без груза традиционных представлений и ассоциаций, которая сохраняется на всю жизнь у подлинных ученых и подлинных художников и превращается в творческую силу гения, по-новому объясняющего или изображающего мир.