Б Кузнецов - Эйнштейн (Жизнь, Смерть, Бессмертие)

Если рассматривать проблему бессмертия в связи с понятием дополнительности, то на первый план выступают дополнительные полюсы: тождественность бытия и его нетождественность. Они исключают друг друга и неотделимы друг от друга в реальном бытии, это компоненты бытия. Бытие продолжается, если сохраняется некоторый тождественный себе субъект бытия и если этот субъект бытия - совокупность инвариантных предикатов дополняется сменой предикатов, эволюцией, преобразованием.

Перейдем на некоторое время от этих предельных абстракций к более конкретным характеристикам творчества Эйнштейна. Здесь следовало бы взять в кавычки слова "предельные абстракции" и "более конкретные характеристики". Абстрактные определения бытия - это высшая конкретность, это максимальное богатство определений, переходов, оттенков и живых противоречий.

308

Ведь речь идет о действительном, гетерогенном бытии, а не об опустошенной абстракции бытия, которую Гегель справедливо отождествил со столь же опустошенным "ничто". В излагающейся здесь концепции бессмертия бытие представляется бессмертным, потому что оно остается подлинным бытием, гетерогенным, "антипарменидовым", изменчивым, противоречивым - высшей конкретностью. С другой стороны, идеи Эйнштейна, в том числе самые конкретные, самые "физические", выраженные в самых конкретных схемах с зеркалами, часами и линейками, бессмертны, потому что опи решают, модифицируют, развивают, углубляют самые общие проблемы науки, которые всегда входили в науку и всегда будут в нее входить.

Как нам уже известно, Эйнштейн руководствовался двумя критериями истинности научной теории - ее внутренним совершенством и внешним оправданием.

Что означают эти критерии для бессмертия научной идеи?

Внутреннее совершенство научной идеи состоит в ее естественном логическом выведении из более общей идеи. Данная идея оказывается элементом многообразия следующих одна за другой, логически выводимых одна из другой (тем самым в чем-то тождественных) конкретных идей. В этом бессмертие конкретной идеи: она не исчезает, а переходит в другую, в чем-то тождественную с ней идею Внешнее оправдание - экспериментальная проверка означает, что в цепи логических выводов основные звенья получают не только логическое, но и эмпирическое, сенсуальное обоснование.

В неклассической науке соотношение между тем и другим - логическим обоснованием, гарантирующим внутреннее совершенство теории, и эмпирическим обоснованием, гарантирующим внешнее оправдание, - становится весьма отчетливым и их связь и неотделимость оказывается совершенно явной. Эмпирическое обоснование дает парадоксальный результат, который требует для логического обоснования, для внутреннего совершенства преобразования исходных общих принципов. Именно такой была судьба теории относительности. Результаты опыта Майкельсона и аналогичных опытов потребовали для внутреннего совершенства теории преобразования самых общих представлений о пространстве и времени. Но это было только начало. Дальнейшее развитие теории, ее об

309

общение на ускоренные движения, потребовало отказа от нервоначальных утверждений специальной теории относительности. Далее, попытки построения единой теории поля, пли, употребляя более современное понятие, общей теории элементарных частиц, требуют дальнейшей перестройки исходных принципов. В этом бессмертие теории - не в нанизывании все новых иллюстраций и неколеблющих ее подтверждений, а в изменении исходных принципов с каждым новым внешним оправданием, с каждым новым экспериментальным подтверждением. Теория относительности видит свое бессмертие не в классическом простом подтверждении, включающем в состав теории все новые иллюстрации незыблемого исходного принципа. Бессмертие специальной теории - в ее переходе в общую теорию, бессмертие общей теории - в перспективах ее перехода в единую теорию поля. Именно так смотрел на теорию относительности ее творец. Для неклассической науки характерен своеобразный трагический оптимизм: теория имеет шансы на бессмертие, но это бессмертие - mors immortalis, это бессмертие преобразования, ограничения, пересмотра, изменения исходных принципов.

Но в науке mors immortalis, вопреки своему дословному смыслу, вовсе не означает простого прекращения каждого этапа научной эволюции. Это не бессмертие смерти, это бессмертие жизни. Научная теория живет, это она является бессмертной, а не ее уничтожение. Констатация бессмертия науки не тривиальная и негативная констатация типа: "Каждая теория когда-то умирает, и это умирание не прекращается". Каждая подлинная научная теория не умирает и констатация ее бессмертия - это сложная и позитивная констатация.