Роже Каратини - Катары

Словом, они решили не выступать прямо против войска осаждающих, дабы не подвергать коней граду стрел, и направились к воротам, расположенным с восточной стороны, тогда как лагерь был разбит, напротив, с западной, так что враги, не разгадав их умысла, решили поначалу, будто они обратились в бегство, но, пройдя немного в этом направлении, они, наконец, перешли через ручей и вышли на поле боя. Там были, с графом де Монфором, Ги, его брат, Бодуэн, брат графа Тулузского, Гильом де Барр, Алан де Руси и многие другие, общим числом около тысячи воинов.

Король Арагонский стал готовиться к бою, хотя граф Тулузский, напротив, советовал остаться в лагере, чтобы осыпать стрелами и дротиками кавалерию осажденных, с тем, чтобы потом, ослабив их таким образом, вернее на них напасть и с большею легкостью изрубить или обратить в бегство, ибо они, за неимением съестных припасов, не могли оставаться в замке; но король не пожелал к нему прислушаться, приписав этот совет страху, и назвал графа трусом. И потому, выстроив свои войска в боевом порядке, он вступил в битву, и первый натиск был поручен графу де Фуа, за которым следовали каталонцы и множество солдат. С другой стороны, как мне известно от сеньора Раймонда, последнего графа Тулузского (который, в силу своей тогдашней неспособности сражаться из-за своего возраста, был препровожден верхом на коне, взятом под уздцы, на вершину холма, откуда мог наблюдать за сражением), выступил граф Симон со своими людьми, выстроенными в три отряда, согласно порядку и обычаю воинского искусства, как он его понимал, таким образом, что последние ряды, ускорив шаг, могли атаковать одновременно с первыми, и зная наверное, что удар, нанесенный всеми вместе, приводит к победе; и они с первого же натиска так потеснили врага, что гнали его перед собой по равнине подобно тому, как ветер гонит пыль по земле, и бегущие старались как могли укрыться за последними рядами своего войска. Затем победители повернулись в ту сторону, где был король, чей стяг они различили, и устремились на него с такой яростью, что звон оружия и грохот битвы долетели по воздуху до места, где находился тот, от кого я услышал этот рассказ, так, как если бы лес рушился под ударами множества топоров. Там был убит король со множеством знатных арагонских сеньоров, которые полегли вокруг него. Остальные обратились в бегство, и многие во время этого были убиты. Сам граф Тулузский и граф де Фуа, равно как прочие, обязаны своим спасением лишь поспешному отступлению...

Однако жители Тулузы, укрывшиеся в лагере за повозками и в прочих укрытиях, не знали, на чьей стороне победа, до тех пор, пока, разглядев наконец отличительные знаки тех, кто возвращался, гоня перед собой бегущих, они не устремились беспорядочно к судну, стоявшему у них на Гаронне; те, кому удалось подняться на борт, спаслись, остальные же утонули или погибли от меча в поле, так что число убитых достигло пятнадцати тысяч. Тело короля братья госпитальеры-иоанниты попросили разрешения забрать, и, найдя его, как говорили, нагим на поле битвы, унесли.

Пока там и здесь на равнине шла резня, многие люди упрекали его за его обращение с пленными, некогда убитыми им в Тулузе. Впрочем, многие попавшие в этом бою в плен, умерли в тюрьме или же были выкуплены, однако ни один человек, воевавший на стороне Церкви, не погиб. Вот чем обернулись в этом сражении гордыня и несдержанность для короля, которому всегда сопутствовала удача в сражениях с сарацинами и которого даже отеческая любовь не смогла отвратить от его безрассудных намерений; ибо он передал сына в руки врага как заложника при заключенном между ними перемирии, и тот, если бы пожелал, вполне мог бы его убить, чтобы отомстить за попранную веру. Но жалко было видеть и слышать, как тулузцы оплакивали своих погибших, ибо не было ни одного дома, в котором некого было бы оплакивать, или где не думали бы, будто кто-то из родных убит или, по крайней мере, взят в плен. Причина всех этих бед была в том, что люди, утратив разум от чрезмерной дерзости, взялись за оружие, объятые единой яростью и полагаясь на человеческие силы, а не на небесное покровительство, тогда как их противника, исполненного веры в Бога, сама его малочисленность хранила от подобного самомнения; и, благоговейно отпраздновав Воздвижение Креста Господня, они в этот день этим самым крестом победили врага, как достойные поборники Христа, коими они и были. Вернувшись с победой в свой лагерь, они возблагодарили Господа нашего Иисуса Христа за то, что он помог им победить, несмотря на малое их число, столь превосходящего их врага.