Сборник - Че-Ка

В основу своей сыскной работы Ч. К. положила методы, которыми пользовалась старая охранка. Ч. К. детально изучала весь материал, относящийся к постановке сыска в это «доброе, старое время» и потому ее краеугольным камнем сделала провокацию.

Поставил на должную высоту, развил и усовершенствовал этот метод сыска уполномоченный по эс-эровским делам следователь Кожевников. Бойкий и расторопный петроградский рабочий, с некоторым внешним лоском, в революционный период больше занимавшийся собой и обиванием Невских тротуаров, Кожевников с захватом большевиками власти быстро создал себе карьеру и проявил достаточный организационный опыт. Получив общую директиву от В. Ч. К.: — в революции все дозволено, он быстро поставил дело внутреннего осведомления. Человек по природе своей с широким размахом и отсутствием моральных устоев, он стал придерживаться метода вылавливать активных партийных работников путем массовых арестов и среди этой массы вербовать себе осведомителей. Он хорошо понял, что в краткую эпоху легального существования социалистических партий, при огромном наплыве прозелитов, совершенных новичков в революционном движении, не закаленных в ее суровой практике и не окрепших в ее школе моральных и идейных традиций, можно найти достаточно нестойких и даже случайных элементов, перед которыми, после надлежащей подготовки запугиванием и всякими тяжкими испытаниями, можно не без успеха ребром поставить вопрос: «да» или «нет». В помощь угрозам приходили всякие хитрости, обман, уговоры, давление через родню; для Кожевникова было «все позволено», ложь, клевета, ссылка на выдачу других, устрашение и натравливание случайно арестованных на членов партии и т. д. Вот образчик беззастенчивости Кожевникова.

В 1921 г., кажется в марте месяце, арестовывается член партии с.‑р. Бауер. У нее обнаруживается какая то телеграмма от местных властей о крестьянском движении. В связи с этим арестовали на телеграфе нескольких телеграфисток и курьера, совершенно не смыслящих в политике и недоумевающих о причине своего ареста. Кожевников требовал от Бауер выдачи лиц, которые передали ей телеграмму и указания, кому эту телеграмму она в свою очередь должна была передать. Бауер естественно отказалась от каких бы то ни было показаний. Тогда Кожевников созвал всех «барышень», случайно арестованных и заявил, что их судьба будет зависеть от этой женщины. Если они заставят Бауер выдать ее товарищей, то они будут освобождены, если нет — то будут сидеть по 10–15 лет в лагерях. «Каким способом вы заставите ее сделать это — меня интересовать не будет и вмешиваться в ваши отношения мы не будем». И Кожевников сделал очную ставку Бауер с телеграфистками, а после всех их посадил в невыносимые условия и притом в одну общую камеру. Можно себе представить, какую пытку переживала Бауер в этой совместной жизни в течение почти целого месяца с людьми, видевшими в Бауер виновницу их заточения. Достигнуть Кожевникову своей цели не удалось и он принужден был освободить одних, а Бауер перевел в другие условия сидки.

Ловля Кожевниковым осведомителей производилась не только среди заключенных, но и среди их родственников, в особенности жен, с постоянной приманкой в виде обещания освободить их мужей.

Вот несколько примеров этой провокационной практики.

В марте месяце 1918 года аресты социалистов-революционеров были произведены по провокации Уточкина, состоявшего одновременно в партии с. — р. и на службе в Ч. К. После разоблачения Уточкин открыто поступил на службу в Ч. К. в качестве внешнего осведомителя. Сыск его сводился к тому, что он толкался в толпе народа, вызывал разговоры на политические темы, ругал большевиков за гражданскую войну и хозяйственный развал в стране, а когда находил сочувствующих, а тем паче горячо сочувствующих, тут же сам арестовывал их. Стараниями этого ревностного чекиста были разгромлены два партийных издательства «Революционная Мысль» и «Дело Народа».

В 1919 году в Саратове был арестован и переведен в Москву рабочий печатник Зубков. Весной 1919 г. его освободили. Он втерся в доверие местной организации, взял на себя работу в нелегальной типографии, но вскоре был открыт и распубликован как провокатор, успев выдать типографию и несколько явочных квартир. После разоблачения он оказался в рядах коммунистической партии, следователем М. Ч. К. по эсеровским делам и членом Московского совета рабочих депутатов.

Вот еще тип провокатора. Старый партийный работник железнодорожник Павел Дыко, пользовавшийся даже популярностью в мастерских Александровской железной дороги. Он не раз арестовывается В. Ч. К… и М. Ч. К., один раз судился в революционном трибунале по делу организации забастовки в железнодорожных мастерских. Зимой 1920 г. он освобождается и принимает деятельное участие в партийной работе. Энергично восстанавливает жел. дорожную организацию. Ставит партийную железнодорожную технику, ведет непримиримую агитацию против большевиков. Но в то же время происходит ряд необъяснимых провалов в предприятиях, к которым он имеет касательство. Во время массовых арестов осенью 1920 г. он с некоторыми мало активными членами партии берет на себя инициативу переговоров с Ч. К. о разрешении партийной конференции, в целях создать подтасованное мнение партии, для дезавуирования Центрального Комитета партии по вопросу о его позиции по отношению к большевикам. Махинация раскрывается, а вместе с тем получаются неопровержимые данные, что Павел Дыко находится на службе в В. Ч. К. — А через некоторое время он уже коммунист и следователь М. Ч. К. по левоэсеровским делам. А вскоре оказывается что «двойная бухгалтерия» для него не новость, открывается, что в царское время он был агентом-осведомителем охранки…