Алексей Лобин - Битва под Оршей 8 сентября 1514 года

«Ориентализация» русской конницы, о которой писали военные историки, начавшаяся с XV в., повлекла за собой изменения не только в вооружении, но и в тактике. Тактика сводилась к следующему: избегая рукопашного боя, всадники массированно обстреливали противника стрелами и забрасывали дротиками, и лишь затем, когда порядки противника оказывались расстроенными, атаковали его построения. Такая тактика ведения боя с успехом использовалась в столкновениях с татарской и литовской конницей. По словам немецкого хрониста А. Кранца, русские, «набегая большими вереницами, бросают копья и ударяют мечами или саблями и вскоре отступают назад» . [239] Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси. С. 14. Ту же тактику описывал С. Герберштейн, П. Иовий, Д. Флетчер и др.

Для управления конной массой русские использовали большое количество труб, горнов и барабанов. Основной комплекс вооружения, не раз отмеченный в источниках, — «саадак да сабля» . Саадак включал в себя комплект из лука, налуча и колчана со стрелами, — соответственно, «седла приспособлены с таким расчетом, что всадники могут безо всякого труда поворачиваться во все стороны и стрелять из лука» . [240] Герберштейн С. Записки о Московии. С. 114 Посол Ю. Траханиот (1486 г.) отмечал, что главным оружием русских являются «сабля или лук; некоторые пользуются копьем для нанесения удара» . [241] Гуковский М. А. Сообщение о России московского посла в Милан // Вопросы историографии и источниковедения истории СССР. М.; Л., 1963. С. 655. А. Н. Кирпичников обратил внимание на то, что в оригинале стоит «scimitarrae» — сабля, а не секира, как перевел М. А. Гуковский ( Кирпичников А. Н. С. 19–20). «Обыкновенное их оружие , — пишет С. Герберштейн, — лук, стрелы, топор и палка [наподобие (римского) цвета (coestus)], которая по-русски называется кистень (kesteni) (…) Саблю употребляют те, кто [познатнее и] побогаче (…) некоторые из более знатных носят панцырь, латы, сделанные искусно, как будто из чешуи, и наручи, весьма у немногих есть шлем [заостренный кверху наподобие пирамиды]» . [242] Герберштейн С. Записки о Московии. С. 114. Позже английские путешественники также отмечали: «Всадники — все стрелки из лука, ездят на коротких стременах. Вооружение их состоит из металлической кольчуги и шлема на голове, у некоторых кольчуги докрыты бархатом или золотой парчей» . [243] Готье Ю. В. Английские путешественники в Московском государстве в XVI в. М., 1937. С. 59.

Помимо указанного вооружения употреблялись в боях также топоры, клевцы, булавы, шестопёры, метательные сулицы-джериды.

Следует отметить, что на фоне общей «ориентализации» русского вооружения и тактики поместные и вотчинные отряды Северо-Запада долгое время практиковали и копейный бой. Воевода М. И. Булгаков, по прозвищу «Голица» («железная перчатка»), и возглавлял «сбройные» соединения из новгородских и псковских детей боярских великолуцкой рати, которые могли биться на копьях. «…Употребляют они и копья» , — коротко замечал С. Герберштейн. Но, по словам известного археолога А. Н. Кирпичникова, растущая «непопулярность копий объяснялась высокой — "по восточному" — посадкой воина с полусогнутыми ногами…» . [244] Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси. С. 19–20.

Копейный бой могли практиковать и дети боярские государева Двора, а некоторые из них могли быть поистине «универсальными солдатами», бьющимися и по-татарски, и по-европейски. Дворяне и дети боярские имели в своём обозе («в кошу») несколько сёдел, предназначенных как для стрельбы из лука, так и для рыцарского поединка. Так, в своей духовной Русинов писал: «А со мною на службе … седло саф(ь)яно с тебенки с крымскими, да седло плоские луки, да седло лятцкое, да седло вьючное» . Седло «лятцкое» с высокой лукой было предназначено именно для копейного боя.

Подборка вышеприведённых сведений иллюстрирует вооружение и тактику боя поместной конницы в начале XVI в.

После определения состава, численности и вооружения русского войска попробуем рассчитать силы объединенной польско-литовской армии.

В сочинении Станислава Турского приводится общая численность в «30 000 конницы, три тысячи пехоты» ( «cujus non amplius XXX milia equitum, peditum tria milia fuere» ). [245] Anno domini millesimo quingentesimo quartodecimo. P. 3. Именно эта цифра и использовалась впоследствии в традиционной историографии. Но в других источниках можно встретить иные цифры: 35 000, 30 000, 25 000, 17 000, 16 000. [246] Герберштейн С. Записки о Московии. С. 70; Die Schlacht von dem Kunig von Poln und mit dem Moscowiter. S.1., [1514]; Decius I. L. De Sigismundi regis temporibus liber III. Cracoviae, 1521. P. XC. Chronicorum Bemardi Vapovii… P. 117–123; ПСРЛ. T. 35. C. 105; Opis bitwi pod Orsza wedlug Stanislawa Sarnickiego // Wypisy Żrodlowe zeszyt do Historii Polskiej Sztuki Wojennej. T. IV. Warszawa, 1958. S. 140. В одном источники едины — литовское войско было значительно усилено «поляками и иностранными воинами» . Таким образом, хронистами XVI в. размеры королевской армии были определены в рамках 16 000 – 35 000 человек. Наличие такого разброса оценок указывает на серьезную проблему в исследовании.