Эдмунд Ладусэтт - Железная Маска

В ту же ночь они добрались до постоялого двора в Тулоне.

Король облегченно вздохнул, заранее предвкушая хороший ужин и отдых. Росарж тоже не чурался доброго стола, сопровождаемого выпивкой и закуской в таком количестве, что вызвало бы отвращение у любого другого человека, но не у короля-солнца.

После ужина, почувствовав приятное головокружение от выпитого вина, Росарж обратился к королю:

- Сир, я безгранично благодарен вам за честь, которой вы меня удостоили, пригласив за свой стол, но было бы недостойно с моей стороны даже на короткое время забыть о серьезном поручении, доверенном мне.

Речь идет о том, чтобы как можно быстрее настигнуть беглеца. Он находится самое большее в одном дневном переходе от нас. С вашего разрешения я немного поговорю об этом с трактирщиком.

- Ладно, а я посплю пару часов. Остальные тоже пусть отдохнут.

Вы кажетесь мне человеком неутомимым, поэтому занимайтесь своим делом.

Росарж низко поклонился, медовым голосом поблагодарил короля и направился в общий зал.

Все лица, сопровождавшие Людовика XIV, спали, облокотившись на стол с остатками ужина. Маэзе Дюран, трактирщик, тоже спокойно спал, сидя у камина. Росарж подошел и положил ему на плечо свою тяжелую руку. Трактирщик вздрогнул и проснулся.

- Что нужно? - удивленно спросил он.

- Нужно поговорить.

- Полицейские правила запрещают...

- Нам наплевать на полицейские правила.

- А также на гвардейцев?

- Гвардейцы в нашем распоряжении, друг.

- А... как у того, у другого!

- У какого другого? - насторожился Росарж. - Это я так, - спохватился трактирщик, покусывая губу.

- Маэзе Дюран, - повысил голос Росарж, - не заставляйте меня прибегать к мерам воздействия!

- Черт побери! Что же это за меры такие?

Вместо ответа Росарж вытащил из кармана кинжал.

- Вы играете, - начал он, - в очень опасную игру. Когда упрямец отказывается отвечать на мои вопросы, то его привязывают к столу и я начинаю щекотать ему грудь до тех пор, пока он не соглашается поболтать со мной. Чем больше он молчит, тем глубже нож погружается в тело... Ну что, маэзе Дюран, прикажете разбудить моих людей?

Но трактирщик чувствовал себя довольно уверенно. В этот день Ивонна, переодетая в мужское платье и действовавшая под именем господина де Армансо, поручила его заботам коней, предъявив при этом приказ с королевской печатью. Ободренный этим, добрый человек осмелился сказать:

- Господин майор, я не боюсь вас. Я обращаю ваше внимание на то, что в моем доме остановился человек, у которого карманы набиты незаполненными бланками приказов о заключении в тюрьму. На каждом бланке стоит королевская печать.

Росарж очень обрадовался, услышав такое сообщение. Он выхватил шпагу из ножен и заорал, ударив шпагой по столу:

- Подъем! Он наш! Он здесь!

Все испуганно проснулись и повскакали со своих мест.

- Быстрее! Занять все выходы и стрелять в каждого, кто попытается бежать!

Майор вообразил, что в трактире находился монсеньер Людовик. Действительно, а кто же другой мог завладеть имуществом Людовика XIV и носить в карманах приказы о заключении в тюрьму?

От шума проснулся король и показался в дверях, бледный и хмурый.

- Победа монсеньер! - воскликнул Росарж, увидев его. - Мы застигли его врасплох! Он еще здесь!

В этот момент из конюшни донеслись крики и шум и распахнулись ворота. Следом послышался цокот копыт нескольких коней. Страшно ругаясь, Росарж выскочил на крыльцо:

- Посмотрим, смогут ли они удрать! - заорал он. - Огонь!

Грохнули два пистолетных выстрела, следом раздался крик и глухой звук падающего тела. Одна из лошадей упала, вместе с ней на земле очутился и всадник, по-видимому, раненый. Росарж радостно вскрикнул.

Он был похож на тигра, спешившего захватить добычу.

Ивонна и ее товарищи понимали, какая опасность стала угрожать им после внезапного прибытия короля и его свиты.

- Черт побери, что будем делать? - спросил Фариболь. - Они приехали раньше, чем мы их ожидали. Черт возьми! Их много, а нас только четверо. Нет никакой надежды победить их.

- Нужно незаметно уйти, - предложила Ивонна, - хотя всем нам нужно помнить, что мы поклялись до самой смерти бороться за дело монсеньера Людовика. Одна минута нерешительности может стоить ему нового и более страшного заключения, а возможно - его смерти и моей.

Поэтому если один из нас будет ранен и попадет в руки противника, остальные не должны задерживаться и приходить на помощь. Тот, кто упадет, пусть дальше действует самостоятельно, сообразуясь с обстановкой. Судьба одного из нас не должна влиять на действия остальных, которые должны помогать монсеньеру Людовику. Понятно?.. Вы клянетесь повиноваться мне?