Императрицею были даны большие милости войскам гвардии, а остальная армия была довольна уж тем, что получила просроченное жалование.
Екатерина I выглядела такой же приветливой, дружелюбной, как и при жизни Петра Первого.
К удивлению прусского короля, сумела сблизиться с венским двором, да так, что король выказывал с досадою в сентябре 1725 года:
— При таких близких и даже теснейших отношениях между царицей и венским двором, остается нам мало надежды на заключение с нею союза.
Она не чуралась разговоров и не стеснялась вспоминать о своем низком происхождении. Разыскала брата, человека грубого нрава, служившего конюхом на почтовой станции в Курляндии, вызвала его в Петербург вместе с семейством и возвела в графское достоинство. Сестры ее, при Петре Первом не имевшие права появляться при дворе, теперь постоянно находились с императрицею.
«Здесь все, по-видимому, улыбается царице, — сообщал Кампредон 27 ноября 1725 года. — Льстецы до упоения толкуют ей самой о ее счастии, самодержавии, безграничном могуществе. Она сама убеждена в непоколебимости своего престола. А между тем за кулисами множество людей тайно вздыхают и жадно ждут минуты, когда можно будет обнаружить свое недовольство и непобедимое расположение к великому князю. Происходят небольшие тайные сборища, где пьют за здоровье царевича. Каждый день тайком вещают людей, которым случится проболтаться, но этим, разумеется, нельзя засыпать бездонную пропасть, и нельзя не заметить, что Царица поступила как нельзя хуже для себя, последовав недоброму совету пустить волка в овчарню, т. е. принять императорского министра к своему двору. Поэтому-то многие благоразумные люди думают… что министр этот только исследует почву, на которой император построит здание по плану, без сомнения, давно уже составленному им».
Поворот русского двора в сторону Вены вызвал тревогу у Франции.
В Петербурге между тем распространился слух, что аристократическая партия намерена возвести на престол Петра Алексеевича при поддержке родственного ему венского двора.
Слух этот подкреплялся и тем, что в России ожидали прибытия императорского посла графа Рабутина.
«…более чем вероятно, — заканчивал очередную депешу Кампредон, — что графу Рабутину поручается прежде и главнее всего изучить в подробности, каковы положение, сила и влияние партии великого князя или Царевича, положение нынешнего правительства и средства, при помощи коих можно обеспечить престол за царевичем. Вероятно, только по получении всех этих сведений от графа Рабутина, в Вене решатся вступить в союз с Царицею, предлогом коего послужат, конечно, общие интересы против турок».
Все оставались в ожидании.
Австрия с удовольствием приняла поражение шведов от русских, но активность Петра Первого пугала ее.
Россия и после отмены в ней патриаршества все еще оставалась самым мощным славянским центром, оплотом православия, и это понимали иезуиты, наводнившие Вену. Если бы она стала еще более усиливаться и если бы Петр Первый утвердился в Европе, то Австрия ощутила бы для себя серьезные проблемы:
— Россия стала бы самой сильной сухопутной державой в Европе, и влияние ее на германские государства свело бы на нет роль империи;
— Православная Россия была бы центром притяжения для всех славянских народов Европы, а это прямо противоречило германским устремлениямла Восток.
Со времен Петра Первого венский двор прилагал все силы, чтобы помешать усилению России. Германский император поддерживал и «подпитывал» оппозиционные силы в России, чтобы обострить внутреннюю обстановку в ней и тем сдерживать внутреннее развитие русского государства.
К концу жизни Петра Первого отношения между двумя империями осложнились, особенно после того, как русский монарх, узнав, что австрийский резидент Отто Блеер связан с оппозиционными элементами в России, попросил Вену отозвать его и вместе с тем приказал выслать из России всех миссионеров-иезуитов.
Отныне везде, где могли, иезуиты мстили русскому императору.
Кончина Петра I меняла ситуацию как в России, так и в Европе.
Вена вела свою игру. Карл VI, поселив раздор между Францией и Испанией, готовился разжигать страсти между партиями в России, чтобы погубить их все, одну через другую. Он искал возможности вступить в тайный союз с партией великого князя Петра Алексеевича.
Случай помог венскому двору.
Голштинский министр Бассевич, прекрасно осведомленный обо всех интригах русского двора, размышляя о возможном будущем своего государя, пришел к мысли, что герцог Голштинский может серьезно поправить свои дела, если вступит в тесные отношения с Австрией.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу