Лев Анисов - Иезуитский крест Великого Петра

Расчетливый Гордон втайне радовался происходящему. Еще в июле 1690 года Патрик Иванович писал одному из своих друзей в Лондон: «Я еще при дворе, что причиняет мне много расходов и беспокойства. Мне обещают хорошую награду, но до сих пор я еще ничего не получил. Когда молодой царь возьмет управление в свои руки, я не сомневаюсь, что буду удовлетворен».

Теперь же молодой царь у власти, и Гордон начинает получать удовлетворение. Петр — частый гость Немецкой слободы.

Но важнее был настрой Петра: он сумел употребить личные таланты этих людей, их энергию, знания — для дела, заставив послужить России. Не одних сотоварищей по веселому застолью видел он в иноземцах. От них он многое узнавал о Западной Европе и ее технических достижениях. «Немцы» в поте лица своего вынуждены были трудиться на Россию. Петр I выжимал из них все возможное. Интересы родного государства стояли у него на первом месте.

Свои цели преследовала и римско-католическая церковь: в Россию, под видом купцов, послов, ехали иезуиты. Появились в России и такие фигуры, как цесарский посол Жировский, отец Вота и другие. Их миссия была тесно связана с деятельностью иезуитов. Впрочем, это тема для самостоятельного разговора.

Купцы продолжали приезжать в Россию, и кого-то из них Петр мог даже видеть в доме у Гордона.

Сам хозяин, а также Лефорт и Менезий становятся одними из ближайших друзей Петра, и этот кружок оказывал несомненное влияние на мысли и действия молодого царя. Именно Лефорт, по словам С. М. Соловьева, «хотел, чтобы Петр предпринял путешествие за границу в Западную Европу».

Не станем скидывать со счетов сильное русское окружение Петра I. Лучшие государственные мужи понимали необходимость проведения преобразований в России, осуществления реформ, они не считали зазорным или унизительным для России поучиться кое-чему и у Европы. Цель у них была та же, что и у Петра, — создание могущественного Российского государства. По словам историка В. О. Ключевского, «сближение с Европой было в глазах Петра только средством для достижения цели, а не самой целью». Русские хотели познакомиться с истинной Европой, понимая, что Немецкая слобода — это лишь ее искаженное и бледное отражение.

В 1697 году Петр I в составе «Великого посольства» выезжает в Западную Европу.

«Великое посольство» вместе с Головиным и Возницыным возглавит Франц Яковлевич Лефорт — человек любознательный. О его любознательности свидетельствует любопытный факт, взятый нами из книги Г. В. Вернадского «Русское масонство во времена Екатерины II»: «В одной рукописи Публичной библиотеки рассказывается, что Петр был принят в шотландскую степень св. Андрея, причем дал обязательство, что сей орден восстановит в России, что и исполнил (в виде ордена св. Андрея Первозванного, учрежденного в 1698 г.), оставя епанчу зеленую, как она и должна быть, но ленту, вместо зеленой, сделал голубую; его письменное обязательство существовало в прошлом веке в той же ложе, где он был принят, и многие оное читали». Вероятно, ввел его в ложу любознательный Лефорт. «Среди рукописей Ланского, — пишет Г. В. Вернадский, — есть обрывок серой бумаги, на котором записано такое известие: «имп. Петр 1-й и Лефорт были в Голландии приняты в темплиеры».

«При том желании войти в европейскую жизнь, какое было у Петра, — пишет далее исследователь, — при его стремлении перенять все приемы и ухватки техники (в широком смысле) западной жизни, вполне возможен, конечно, его интерес к начаткам новой общественной организации. Вполне правдоподобно, что, вместе с образцами западного вооружения и одежды для армии и флота, при Петре были заимствованы и формы товарищеского объединения офицеров. Ранние ростки русского масонства особенно возможны во флоте, так как флот был создан почти всецело по западному образцу и под западным влиянием» (вспомним при этом, что Франц Яковлевич Лефорт был адмиралом русского флота и энергично участвовал в организации русской регулярной армии и флота). Не исключено, что после смерти Лефорта связь с его «братьями» не прервалась. «Братья» были очень внимательны друг к другу…

Долговременным будет первое заграничное путешествие Петра Алексеевича. Полтора года москвитяне не увидят царя. Чувство тревоги и страха охватит всех, от великого боярина и «генералиссимуса» Шеина до последнего стрельца, в последних числах августа 1698 года, когда Петр I будет приближаться к Москве. В первопрестольной и не очень-то любили царя за подати, которыми он обложил народ, за связь с Немецкой слободой. «В толпах «серого» народа бродили разные слухи и толки; те и другие были вызываемы нелюбовью к Петру и его нововведеньям, те и другие были поддерживаемы полуторагодичной отлучкой монарха, — писал Семевский. — «Царя Петра Алексеевича не стало за морем!» — таинственно говорили тетки и сестры государя, и вслед за ними весть эту разносили горожанки, стрельцы и стрельчихи; повторяли и верили ей даже бояре-правители, охваченные, по выражению государя, «бабьим страхом».