Илья Мощанский - Превратности стратегии

В целом оперативная маскировка дала положительный эффект. Как показал потом попавший в плен командир 3-го венгерского армейского корпуса генерал Штом, венгерское командование, хотя и предвидело наступление советских войск, но в значительно меньших масштабах. Это и понятно: ведь состав советских войск в районе сторожевского плацдарма оно определило только на треть. А командование 24-го немецкого танкового корпуса на направлении главного удара 3-й танковой армии в районе Кантемировки вообще не выявило двух танковых и кавалерийского корпусов. В свою очередь, командование группы армий «Б» ожидало перехода советских войск в наступление из районов Лиски и Павловска, а потому сосредоточило свой резерв на направлении вспомогательного, а не главного удара Воронежского фронта.

Из-за большой удаленности ударных группировок друг от друга командование фронта особое место отводило организации управления войсками и тесного взаимодействия между ними. Для этого в армии и корпуса направлялись офицеры штаба фронта, при штабах армий создавались вспомогательные пункты управления боевыми авиационными группами. Поскольку командование фронта находилось в 180 км от южного участка прорыва, в 3-й танковой армии был также развернут вспомогательный пункт управления фронта. Командные пункты армий и корпусов были приближены к соединениям первого эшелона.

Не остались без внимания и вопросы материального обеспечения операции. Согласно решению командующего войсками Воронежского фронта, предусматривалось накопить 3–3,5 боекомплекта боеприпасов и 5 заправок горюче-смазочных материалов. При всем желании достигнуть этого к началу операции не удалось, особенно в 3-й танковой армии. Ведь для подвоза материальных средств она имела в общей сложности около 270 автомашин и 88 автоцистерн, а гужевой транспорт вообще отсутствовал. Командующему пришлось использовать для этого часть боевого автотранспорта, что влекло за собой спешивание мотопехоты и могло привести к отставанию ее в бою от танковых бригад. К началу наступления в армии удалось накопить всего-навсего 1–2 боекомплекта боеприпасов.

Принимались также меры для повышения подвижности войск в условиях снежной зимы. На каждую дивизию было заготовлено по 400–500 саней для транспортировки солдат с тяжелым вооружением. Части обеспечивались лыжами, автомашины — комплектами цепей.

Особое внимание в ходе подготовки к наступлению уделялось усилению 40-й армии генерала К. С. Москаленко. Армия в составе пяти стрелковых дивизий, одной стрелковой, трех танковых и двух истребительных бригад, артиллерийской и минометной дивизий представляла собой северную ударную группировку фронта и не имела на всем своем фронте численного превосходства над противником ни в силах, ни в средствах. Однако на сторожевском плацдарме соотношение числа батальонов составляло 2,7:1, орудий и минометов — 5:1, танков — 1,3:1 в пользу советских войск. Это был результат решительного массирования основных сил и средств на участке прорыва.

Части усиления, обещанные Верховным главнокомандующим, начали прибывать в армию уже в декабре. Ставка придала армии 10-ю артиллерийскую дивизию, возглавляемую полковником В. Б. Хусидом, 4-ю гвардейскую минометную дивизию полковника С. А. Бордина и 5-ю зенитную артиллерийскую дивизию полковника В. М. Шевелева. Такого усиления артиллерией армия еще не получала даже в августе и сентябре под Сталинградом. Теперь же только в трех дивизиях было восемь артиллерийских полков, две гвардейские минометные бригады, два гвардейских минометных полка и четыре зенитных артиллерийских полка.

Благодаря этому, а также сосредоточению войсковой артиллерии командование армии смогло накануне Острогожско-Россошанской наступательной операции осуществить массирование артиллерийских средств на участке прорыва. Здесь оно имело по 108 орудий и минометов на 1 км фронта, причем армейская артиллерийская группа дальнего действия состояла из одиннадцати дивизионов, имевших по шесть орудий калибра 122 мм и выше. Кроме вышеупомянутой дивизии реактивной артиллерии (4-й) в распоряжении К. С. Москаленко имелись также четыре отдельных полка и один отдельный дивизион реактивной артиллерии.

Вместе с тем танков в армии оказалось меньше, чем намечалось по плану. Это было связано с тем, что 4-й танковый корпус не смог своевременно прибыть в полосу 40-й армии и не принимал участия в Острогожско-Россошанской операции. В распоряжении К. С. Москаленко оказались лишь три отдельные танковые бригады (86, 116, 150 тбр). Они имели по списку 133 боевые машины (в реальности — 89), которые использовались для непосредственной поддержки пехоты. Из-за опоздания 4-го танкового корпуса в армии оказалось танков ненамного больше, чем у противника, имевшего во втором эшелоне, северо-западнее сторожевского плацдарма, 700-й сводный танковый батальон, насчитывавший 10 средних танков Pz.Kpfw.38(t), 10 САУ StuG.III.Ausf.F/F8 из 201-го дивизиона штурмовых орудий и 40 легких танков чешского производства Pz.Kpfw.38(t) [5] Thomas L. Jentz. Panzertruppen 1933–1942. Schiffer miitary ffistory, 1996. Р. 44. .