Федор Синицин - Советская нация и война. Национальный вопрос в СССР, 1933–1945

В принятой 5 декабря 1936 г. новой, «сталинской» Конституции СССР была отменена норма о дискриминации духовенства в отношении избирательных прав. Статья 135 Конституции гласила, что «все граждане СССР, достигшие 18 лет, независимо от… вероисповедания, социального происхождения… и прошлой деятельности, имеют право участвовать в выборах депутатов, за исключением лиц, признанных в установленном законом порядке умалишенными. Депутатом Верховного Совета СССР может быть избран каждый гражданин СССР, достигший 23 лет, независимо от… вероисповедания… социального происхождения… и прошлой деятельности» [234]. Пропаганда тиражировала этот факт, утверждая, что «в СССР безбожники и верующие пользуются одинаковыми правами и несут одинаковые обязанности» [235].

После того как 1 февраля 1935 г. Пленум ЦК ВКП(б) принял решение о демократизации избирательного механизма в стране [236], обсуждение вопроса о наделении «лишенцев», в том числе священнослужителей, избирательными правами проходило в условиях полемики. Однако И. В. Сталин изначально был против сохранения института «лишенцев» [237]. Верный вождю лидер советских безбожников Е. М. Ярославский поддерживал его, утверждая, что «было бы неправильно судом лишать всех священнослужителей избирательных прав, т. е. ставить… в положение преступника», так как «не только в нашей стране верующие истолковали бы это как стеснение, ограничение свободы вероисповедания, но и во всем мире враги наши использовали бы этот факт против нас» [238]. Наконец, в ноябре 1936 г. на Чрезвычайном VIII съезде Советов И. В. Сталин окончательно высказался против выдвинутых поправок о запрещении отправления религиозных обрядов и лишении избирательных прав служителей культа и других «элементов» [239]. Были также отвергнуты поправки о введении уголовной ответственности «классово-враждебных элементов» за «нелегальные собрания» и «подстрекательство к проведению своих кандидатур на выборах» [240].

Причина предоставления избирательных прав священнослужителям (что явилось формальным приведением института свободы совести в СССР в корректное состояние) заключалась в стремлении советского руководства сделать Конституцию 1936 г. самой прогрессивной и демократичной в мире на тот момент, что и было достигнуто [241]. Новая конституция, щедро «начиненная» всевозможными правами и демократическими принципами, произвела в тот момент сильное впечатление на советских граждан, многие из которых, будучи убежденными в действительности предоставленных им прав, почувствовали себя «гораздо свободнее, чем раньше» [242].

Сразу после опубликования проекта новой Конституции СССР 12 июня 1936 г. заложенные в ней изменения были с надеждой встречены в среде священнослужителей. Некоторые священнослужители считали, что в проекте Конституции «много библейского», а статья 124 Конституции «свидетельствует о примирении советских граждан с Богом» [243]. В селе Котельники Московской области священник и церковный староста разъясняли верующим, что «Бог вразумил большевиков» [244]. В августе 1936 г. в Звенигороде священник высказался, что «вера будет крепчать», так как раньше народ «боялся ходить в церковь, а теперь — свобода совести» [245]. В Лужайском сельсовете Шахунского района Горьковской области священник «устроил молебен и приветствовал Конституцию» [246]. Курский архиепископ Артемон и Дмитриевский епископ Иоасаф полагал, что с принятием Конституции будет отменена регистрация духовенства в советских административных органах, будут открыты свечные заводы, разрешены колокольные звоны [247]. Среди духовенства Грузии была повсеместно распространена уверенность, что «скоро откроют все церкви». Аналогичные настроения в отношении открытия мечетей бытовали в Нахичеванской АССР [248]. В Тамбовском районе Воронежской области священник говорил, что изменение Конституции «произошло в результате того, что на Советский Союз воздействовали иностранные государства» и что «скоро вообще власть переменится» [249].

Священнослужители полагали, что теперь они «считаются трудящимися», поэтому они «будут впредь исполнять свои религиозные обязанности и одновременно служить в советских учреждениях», в результате чего их положение укрепится. Они надеялись, что статья 124 Конституции «означает поворот партии и советской власти в сторону признания за религией и религиозными организациями… положительной роли». Священник одного из сел Ковернинского района Горьковского края сказал: «Братья! Наступили счастливые для всего мира дни. Кем я был раньше? Лишенцем. А теперь и мне дали свободу и меня зовут в Совет». Священнослужители рассчитывали, что будет разрешена религиозная пропаганда вне храмов, восстановлен Закон Божий в школах [250].