Сергей Борисов - Этюды в багровых тонах - катастрофы и люди

Мстислав Удалой, сын Мстислава Храброго, того самого, что не так давно разбил войско Андрея, брата Всеволода Большое Гнездо, в Новгороде правил неполных три года. За это время и на чудь успел сходить, дань с нее взять, и в Черниговских волостях с ополчением новгородским побывал, одну победу за другой одерживая. А когда вернулся из похода, узнал, что вроде как не люб он теперь Новгороду. Собрал тогда Мстислав народ и сказал: «Есть у меня дела на Руси, а вы вольны в князьях». И ушел.

Тогда-то и зашумело вече сильнее обычного… Наконец решили звать на княжение Ярослава Переяславского, впервые — владимиро-суздальца.

— Сами позвали, так править не мешайте! — предупредил Ярослав, явившись в Новгород.

Для начала повелел он схватить бояр, что о Мстиславе доброе говорили, и отволочь их с родней в свой город Тверь. Потом и до тысяцкого Якуна Намнежича, который всегда и во всем лишь собственный интерес видел, руки у князя дошли.

— Заговор он плетет. Хочет сдать Новгород иноплеменникам, отдать Святую Софию на поругание!

Красиво говорил Ярослав, горячо. Заволновалось вече, как северное море в непогоду. Бросились «черные» люди к дому Якуна, двери снесли, все поломали-разграбили, на жену тысяцкого какой-то парень чумазый, сам себя шире, полез, портки скидывая, насилу оттащили. Самого же Якуна с сыном Христофором князь приказал под замок посадить; головы лишить все же не посмел.

— Довольно! Я сказал — довольно!

Однако разбушевался народ, не стал слушать князя. Принялся по обыкновению громить все подряд. Особенно Прусской улице досталось. Боярина Овстрата с сыновьями, на ней проживавших, наземь бросили, палками измолотили, ногами испинали, а потом чуть живых в ров крепостной кинули. Там они и захлебнулись в воде и нечистотах.

— Не слушаете? — осерчал князь. — Вольничаете? Тогда живите без меня.

Подвели Ярославу коня, и отправился он со своей дружиной в новгородский город Торжок, оттуда решил княжить.

Ну, без князя — так без князя, новгородцам не привыкать, хотя и беда, конечно, без руки-то твердой, слова веского. Но вскоре иная беда, не чета этой, обрушилась на северные земли. Мороз побил весь хлеб в Новгородской волости. Можно было бы из Торжка завезти, но Ярослав велел ни одного воза с хлебом в Новгород не пропускать, на дорогах засеки устроил, реки бревнами перегородил. Злопамятен был князь Ярослав…

Новгород умирал. Кадь ржи покупали по десять гривен, овса — по три гривны, воз репы — по две. А кому купить было не на что, те сосновую кору ели, липовый лист, мох; детей отдавали в вечное холопство за куль зерна. В городе поставили новую скудельницу, набили трупами — страшными, синими, а когда места не стало, вовсе мертвецов собирать перестали. Так они и валялись по улицам. Собаки бродячие их обгладывали, а люди, что на ногах еще держались, на тех собак охотились. Как убьют какого пса шелудивого — праздник, несколько дней жизни. Так и жили, будто нелюди. Хорошо еще, уберег Господь, до человекоедения не дошло.

Отправляли новгородцы послов к Ярославу, чтобы покаялись те за них за всех, но Ярослав послов задерживал, в погреба сажал, приговаривал:

— Что теперь бояться Новгорода? Скоро там никого не останется! Тогда уж точно никто своевольничать не будет, слова поперек князю не скажет.

А в Новгороде шелестело:

— Мстислав… Мстислав…

Не очень-то надеялись новгородцы, что придет к ним на выручку Мстислав Удалой, против которого они некогда козни строили, однако людей к нему снарядили — с поклонами и дарами.

Ошиблись разуверившиеся. 11 февраля 1216 года Мстислав вернулся в Новгород. Вече его встретило шумом, криком приветствовало. И сказал Мстислав Удалой:

— Либо отыщу мужей новгородских, послов ваших, зятем моим, Ярославом, схваченных, либо голову сложу за Новгород.

В тот же день отправил Мстислав в Торжок священника, наказав ему передать Ярославу следующее: «Сын! Мужей и гостей отпусти, из Торжка выйди, а в Переяславль любовь мою возьми».

— Дерзок! — восхитился Ярослав. И был его ответ таков: всех находившихся в Торжке новгородцев, числом более двух тысяч, заковали в колодки и разослали по разным местам — с глаз долой.

В первый день нового года, 1 марта, выступили Мстислав Удалой с новгородцами и брат его Владимир с псковичами против Ярослава Всеволодовича.

Не мир — так усобица. Не слово — так меч.

— Мало у нас народа, — сказал Владимир. — Да и те, что есть, те еще воины. У новгородцев в чем только душа держится, а моих псковичей на все про все не хватит.