Джон Грэй - История Древнего Китая

В Китае множество озер. Наиболее значительные из них – это По-янху, Дунтинху и Тайху. Два первых расположены на южном берегу реки Янцзы: Поян – в провинции Цзянси, на 116° восточной долготы, а Дунтинху – в провинции Хунань, на 113° восточной долготы. Поскольку эти озера прилегают к реке Янцзы, они образуют своеобразный резервуар для излишка ее вод и предотвращают опасность того, что разливы Великой реки станут такими же, как Хуанхэ. Говорят, озеро Поян достигает в сезон дождей почти триста миль в длину, и, поскольку в него вливаются не только воды Янцзы, но и других, менее значительных рек большая часть окрестностей представляет собой настоящее болото. Особенно это касается северо-восточной оконечности озера, и именно в этом причина отсутствия пышной растительности, которую, естественно, ожидает найти путешественник в краю, расположенном так близко к тропикам. Иногда внезапные бури превращают воды этого озера в море пенящихся валов. Действительно, неистовство, с которым они набегают на берег, где стоит Нанькан, так безудержно, что построили надежную гавань, обнесенную каменной стеной, чтобы там могли укрываться суда. В сухой сезон вода очень быстро отступает, и Поян напоминает не столько озеро, сколько реку, текущую по направлению к Янцзы между низких илистых берегов. С вершины пагоды Шан-ган рядом с областным городом Янчжоу открывается прекрасная и огромная панорама окрестностей, которые в сезоны дождей находятся под водой. В сухое время года китайские крестьяне, – возможно, слуги местных землевладельцев – строят соломенные шалаши на земле, с которой схлынула вода, и принимаются срезать грубую траву и тростник, которые обильно родятся на плодородном осадке. Их сваливают в стога у хижин, а потом на лодках перевозят в соседние города, где и продают как горючее.

На озере Поян изобилуют водяные птицы – по большей части гуси, утки, чирки, гагары и пеликаны. На них охотятся местные птицеловы и затем продают на рынках городов, усыпавших берега Янцзы. При ловле этих пернатых птицелов прибегает к весьма своеобразным методам. Иногда он закрепляет два мушкета в лодке с низкой осадкой и, ухватившись за корму, идет вброд или в случае необходимости плывет, мягко толкая лодку по направлению к птице. Подплыв на расстояние ружейного выстрела, он разряжает мушкеты в стаю птиц при помощи длинного фитиля. Другой способ охоты: птицелов пускает по воде несколько корзин, и, когда птицы к ним привыкают и начинают безбоязненно подплывать к ним, он надевает себе на голову такую же корзину и заходит в озеро. Постепенно он старается приблизиться к стае и прокрадывается в самую середину, затем внезапно раскидывает руки и обычно хватает пару птиц, которых сразу же кладет в плетенку за спиной.

Озеро Дунтин находится в двухстах пятидесяти милях от Поянху и, таким образом, в шестистах пятидесяти милях от берега моря. Множество рек впадают в это озеро, но поскольку в их воде нет такого количества песка и глины, как в тех, что текут в озеро Поян, их берега не так бесплодны. Озеро усеяно островами. Я был на том острове, которые китайцы, очевидно, считают священным местом. На нем много буддийских храмов, и священнослужителей. В их обязанности входит молиться у жертвенников, посвященных не только Будде, но и Дунтин Вану (таких несколько), или Царю озера. С высшей точки острова, холмистого и пересеченного отчетливо видными тропами, открывается прекрасная панорама. Я заметил, что там росло множество чайных кустов. Монахи любезно угостили нас этим освежающим напитком.

На так называемом Золотом острове много буддийских святилищ. Там тоже растет много чайных кустов. Поскольку считается, что выращенный здесь чай способствует долголетию, некоторое количество ежегодно отправляют в Пекин, во дворец, для его императорского величества.

Во время посещения озера Дунтин мои товарищи и я были атакованы разъяренной толпой, и нас чуть не убили. Вернувшись после поездки на лодке по озеру, мы прибыли в областной город Юэян, располагающийся на северном берегу. Мы шли по улицам города, окруженные толпой молодых людей и мальчиков, которых почему-то – мы не могли понять почему – очень раздражало наше присутствие. В районе города, где дома были разрушены во время восстания, они закричали: «Смерть заморским дьяволам!» Чтобы слово не расходилось с делом, они безжалостно забросали нас обломками кирпичей. Мой товарищ упал на землю, и я совершенно не понимаю, как вышло, что его голову не проломил один из тех камней, что сыпались на нас буквально дождем. Когда он смог подняться на ноги, мы бросились в дом некого китайского господина, – а толпа гналась за нами по пятам, – и там хозяин разместил нас для большей безопасности в комнатах женской половины. Дамы совсем не были смущены нашим вторжением и проявили большую заботу о нашем спокойствии. Толпа продолжала яростно штурмовать дом, и мы решили, что целесообразно было бы бежать в ямэнь или официальную резиденцию префекта города. Мы вышли из нашего убежища через черный ход. Но нападающие, очевидно решившись покончить с нами, тут же выследили нас, и, когда мы начали спускаться вниз по дорожке, они угостили нас градом кирпичных обломков; право, достигнув подножия холма, мы были несколько удивлены, обнаружив, что еще живы. В этот критический момент чиновник, которому случилось проезжать мимо в паланкине, вышел, чтобы спасти нас, а потом проводил в ямэнь префекта. Этот сановник принял нас радушно и приютил у себя комнате, устроенной в галерее при резиденции. Вскоре толпа за захлопнувшимися перед нею воротами пришла еще в большее неистовство. Префект, боясь, как бы не сломали ворота, велел перевести нас в помещение в центре ямэня, но было сочтено, что и там мы не в безопасности, и в конце концов нас привели в личные апартаменты префекта. В половине десятого (вечер был очень темным) нас проводили, предварительно переодев по предложению префекта в китайское платье, через черный ход по каким-то заброшенным садам в ямэнь военного мандарина. Этот офицер, у которого, по-видимому, под началом было немного солдат, взял нас под охрану, и, когда составилась процессия вроде той, что сопровождает китайских чиновников при въезде и выезде из города, нас отнесли в Юэчжоу в государственных паланкинах с опущенными шторами. За воротами ждала маленькая беспалубная лодка, на которой мы должны были отправиться к нашей джонке. Как только мы оказались в безопасности на борту, якорь был поднят, и в темноте нас перевезли в более дружелюбный город, точнее, в порт. Это случилось в ноябре 1865 года, а 24 августа того же года французский священник был убит разъяренной толпой в городе, расположенном неподалеку от Юэчжоу. Он, как и мы, пытался укрыться в доме местного дворянина, но, чувствуя, что оставаться там небезопасно, он ушел оттуда, чтобы добраться до ямэня префекта. По дороге его забросали камнями насмерть.